— Права тридцать, наблюдаю дымы! — выкрикнул впередсмотрящий.
С сигнальщиками у них сейчас тяжко, поэтому наблюдателей только двое, на носу и корме. А как следствие и сектор наблюдения у каждого по сто восемьдесят градусов. Эдак можно и проглядеть опасность. Если какой крейсер или миноносец не будет выжимать из котлов все соки, то и дыма будет не так много. Но тут уж ничего не поделать. Некомплект команды на лицо.
— Гаврилов, право тридцать, — приказал Борис, вскидывая бинокль.
— Слушаюсь, — отозвался рулевой.
— Будем брать на абордаж? — поинтересовался Яков.
— Если гражданский, то просто купим уголь. Отказать они не смогут. Если военный, тогда по обстановке, — пожал плечами Борис.
— А ну как окажется имперский транспорт или контрабанда.
— Без разницы. Заплатим за уголь, и распрощаемся. Не вижу смысла гонять гражданских. Да и не поймут нас в России. Знаешь же, что каперы не в чести. И уж тем более в Доброфлоте.
— Знаю конечно.
Вскоре стало ясно, что это угольщик, чему Измайлов был искренне рад. Свои топки капитан мог кормить и дешевым топливом дающим густые клубы черного дыма и прорву золы. Но транспортировать такой уголь пароходом невыгодно. Это удел парусных судов.
— Мое судно захвачено? — гордо вздев подбородок, поинтересовался шкипер.
— С чего бы? — удивился Борис. — Разве вы не разобрали наш семафор?
— Отчего же, разобрал. Но вы…
— Мятежники? — с самой добродушной улыбкой, перебил его Борис. — Позвольте развеять ваши сомнения. Для начала, мы русские наемники. Наш государь не любит, когда его подданные занимаются каперством. Вот если бы при виде республиканского флага вы открыли огонь, тогда совсем другое дело. Мы были бы в своем праве. А так, мы запросили помощь, вы откликнулись. Никаких причин чинить вам препятствия я не вижу.
— Иными словами де Кастро…
— Нет. Подобных распоряжений от де Кастро не поступало. Так что, гарантировать, что и другие капитаны станут поступать так же, я не могу.
— Я вас понял.
— Отлично. Так, как, у вас найдется для нас семнадцать тонн кардиффа?
— Разумеется. Восемьсот шестьдесят песет.
Борис прикинул по курсу, выходило по одиннадцать рублей за тонну. Вообще-то, самый лучший и дорогой уголь с которым ему доводилось сталкиваться стоил девять рублей тридцать пять копеек. О чем он не преминул сообщит наглому капитану.
— Война, инфляция и повышенный спрос, — пожал он плечами.
— Вообще-то, вы направляетесь в Белен, и этот уголь попадет в топки кораблей наших противников.
— Но вы ведь русские, и собирались честно купить уголь.
— Да, это так, — сдерживая злость произнес Борис.