— К чему этот концерт? — зло прошипела я, покинув зону слышимости.
— Тебе ведь на руку дополнительные слухи,
— Вы уже решили меня допустить? — недоверчиво трепыхнулась я, уже на подходе к его вагончику, рядом с которым был разложен костер.
— Не торопись, Безымянная.
Мы сели на низкую грубо сколоченную лавку и капитан сунул мне в руки тонкую деревянную доску, куда тут же уложил кусок дымящегося мяса.
В приюте, а потом и университете нам обычно выдавали переработанную еду в виде полуфабрикатов. Запах еды показался мне чужим и странно притягательным. Сама не заметила как гулко сглотнула.
— Первый раз что ли мясо видишь? — усмехнулся мужчина и под моим тяжелым взглядом осекся, — Не подумал, прости.
— Не важно. Разрешите обратиться.
— Кто-то вспомнил о субординации, — пробормотал он под нос, — Разрешаю,
— Без протокола, — поспешно добавила я и, пока он не успел возмутиться, спросила, — Твоя фамилия принадлежит семье?
— Это личное.
— Ты тоже хочешь знать обо мне очень личное, — возразив, я уставилась в его светящиеся глаза.
— Наглая, — протянул капитан, внезапно искренне улыбаясь, и я выдохнула с облегчением, — Нет, моя семья дала мне другую, а эту я заслужил.
Говорить как, он не стал, но оно и не требовалось. В нашем обществе принято принимать второе имя в наследство, но гораздо почетнее считалось получить его в виду заслуг перед обществом. Те кто продолжали семейное дело, подтверждали родовые имена. Фамилии могли лишить если гражданин не соответствовал ей, потерял доверие, совершил непростительное преступление. На деле же, богатый род мог выкупить любой долг, чтобы оставить имя за собой. Кроме фамилий принадлежащих военным. Здесь все заработано кровью.
- Мне никогда не стать Ратной, Смелой, Побеждающей, но я не хочу всегда оставаться Безымянной. Я могу стать Ищущей, — никому я не признавалась в своих мечтах. Забыв о еде, зачарованно смотрела на огонь, — И не важно, что у меня нет истинной ипостаси. Я и без нее могу ощущать. Можешь не верить, но мне точно известно кто лжет, что-то скрывает, ненавидит или хочет.
— Так умеют Видящие.
— Меня никто не оценит так высоко, как хороша бы я не была, — выпалила с горечью, — Тебе ли не знать, что происхождение определяет роль каждого.
— Ты должна рассказать о том, кто нанес тебе раны, — напомнил капитан, наверняка заметив, как я быстро принялась есть остывающее мясо, — И только попробуй солгать, как собиралась.
Едва проглотив кусок, я отважилась вновь взглянуть на Ратного. Удивительный он все же полиморф. Он не пугал меня как другие. Тонкие линии шрамов пересекали мужественное лицо, подчеркивая морщинки на загорелой обветренной коже в уголках глаз и спускались за воротник форменной рубашки. Учитывая улучшенную регенерацию раны наверняка были чудовищные, раз оставили после себя отметины. Невольно я задумалась, какие испытания выпали на долю капитана, за что он получил второе имя и поняла, что очень хотела бы узнать, но спросить его об этом не посмею точно. Поставив импровизированный поднос на землю, я вытерла пальцы.