— Что? — переспросил Игорь автоматически.
Она никогда не делала этого с мужчиной? Она девственница? Про себя он широко улыбнулся.
Вот, значит, как. А ведь ему и в голову не пришло.
Но это же здорово, это вообще меняет почти все! Потому что, значит, этот чертов паршивый дед ее не трахает. Только сторожит, как цербер. А цепного пса всегда можно подстрелить. Образно выражаясь, конечно.
13-4
— Я еще ни с кем не… спала, — прошептала Надя в ответ на его «что». — И не смогу, мне нельзя…
— Почему нельзя? — очень осторожно спросил Игорь, нащупал в темноте ее руку и ободряюще сжал. Понимал, что сейчас ей уместна не страсть, а поддержка. Простая человеческая поддержка.
— Дедушка не разрешает! — ляпнула она, и замерла – с расширенными от страха глазами. Явно «оговорилась» и теперь в ужасе смотрела на Игоря.
…Ага, старый цербер, подумал Игорь. Все дело и верно в тебе… Но что ж ты творишь такое, раз молодая девушка с кипящими гормонами, готова слушаться тебя. Панически боится, даже говорить о тебе не может спокойно…
— Нет, Игорь, это ерунда… Прости, я несу всякий бред… — быстро начала говорить Надя, уткнувшись лицом куда-то в спальник. — Поверь мне, пожалуйста, это бред…
Игорь вновь аккуратно сгреб ее, прижал к себе дрожащую, уложил голову себя на плечо. Пусть лучше в него утыкается. Девушка замолчала и просто вздрагивала – без слез – пряча лицо где-то у него на шее.
— Не ерунда, Надя, — сказал он. — Почему ты так его боишься? Ты взрослая можешь делать, что хочешь. Он даже не узнает…
Она вздрогнула:
— Нет, узнает! Нельзя! — дернулась, уперлась рукой и села, высвобождаясь из объятий Игоря.
Сидела, глубоко дыша, отводила прядь волос от мокрой щеки, судорожно заправляла за ухо.
— Скажи мне, я смогу помочь… — стараясь звучать как можно мягче, спокойней, сказал Игорь. Ну, давай же, Надя! Он ведь и правда сможет помочь, чтобы там этот старый хрен не творил!
— Нет, Игорь, нет… я не могу! — схватилась рукой за горло, словно ей не хватало воздуха , и она не могла говорить. — Об этом нельзя говорить! Прости… Пожалуйста, прости меня!
И опять зарыдала, уткнувшись лицом в дрожащие руки.
Игорь сел рядом, обнял ее крепко, как бы укрыл собой.
— Все хорошо, милая, я тебе держу, — прошептал он, интуитивно подбирая слова. Она крепче прижалась к нему и зарыдала еще сильнее, повторяя «Прости, прости…».
А Игорь просто держал ее, поглаживал по голове, по спине. Ведь что еще мог сделать прямо сейчас, если его сердце рвалось от ее слез – и в то же время наливалось гневом на этого «дедушку».