— Не смей так говорить! — воскликнула Чесити. — Мастер тебя спас, а ты вместо того, чтобы быть ему благодарной, обвиняешь его?!
Рейна сидела на подоконнике, прижав одну ногу к груди, а другую свесив вниз, и с явной насмешкой наблюдала за сценой.
— Я не с тобой разговаривала! — зашипела Рокс. Я уже почти и забыл, что она так умеет. По её телу пробежались едва заметные алые разряды
— Так, успокоились, — тихо, но достаточно твердо сказал я, подкрепив слова приказом. — Мелкая, хороший удар, но больше так не делай. Я не хочу, чтобы мои оруженосцы били друг другу морды. Это ясно?
— Да, Мастер, — Чесити хватило мозгов не спорить, и она виновато потупила взор.
— Что касается тебя, Блохастая… Я понимаю твои чувства. Серьезно. Ненависть — дрянная штука, которая выжигает дыру в душе, но, как я тебе уже говорил, в смерти Рича вини не меня, а АрхиВладыку. Да и… Думаю, ты и сама прекрасно осведомлена о Последнем Цикле.
Девушка молчала, опустив глаза и стараясь на меня не смотреть.
— Когда я взял тебя оруженосцем, моей целью было использовать тебя как пушечное мясо. Не хотел, чтобы Мелкую прикончили, — услышав это, Чесити покраснела, собралась что-то сказать или возразить, но тут же прикусила язык и прикрыла рот руками. Я сделал вид, что не заметил этого. — Но, как показала жизнь, я падок на милые мордашки и упругие задницы. Забавно открывать новые грани собственной личности, хех… Но я о другом. Можешь не верить мне, но я к тебе привязался. Привязался к твоему вечно хмурому взгляду и тому, как ты размахиваешь хвостом, когда раздражена. А раздражена ты все время.
Девушка гневно поджала губки, но смотрела на меня вовсе не с ненавистью.
— Меня опять куда-то не туда несет, — вздохнул я. — Я просто хотел сказать, что больше не буду относиться к тебе как к «пушечному мясу», Рокс. И извини, что так долго шел тебе на выручку.
Кошка в ответ шикнула и чуть ли не бегом унеслась прочь, но к счастью, в этот раз не на улицу, а лишь на второй этаж дома.
— Дра-а-а-ама, со-о-о-о-опли…. Меня сейчас стошнит, — буркнула Рейна и демонстративно впилась зубами в яблоко.
Я покачал головой и вернулся к похлебке, но особого удовольствия от поглощения пищи не испытал. Еда казалась безвкусной и пресной, я мог её есть, но и только.
Хотелось крови.
Никто из окружающих и не подозревал, насколько сильно я сейчас хотел вгрызться в шею хоть кого-то, поглощая жизненные силы жертвы. От этого желания сводило челюсти, а рот наполнялся слюной.
Но с этими первобытными инстинктами я справлюсь.
От собственных мыслей и отвратной похлебки меня отвлек звук отворяемой двери. Вскоре на кухню вошел Мол и улыбнулся, завидев меня.