Много лет странствовал Георгий по Израилю. Казалось, он и счёт времени уже давно потерял, скитаясь по пыльным дорогам и маленьким душным городкам Палестины, расположенной вдоль восточного берега Средиземного моря. Горы на севере, а на юге и востоке – пустыня. Плоскогорье, изрезанное ущельями и глубокими, по которым в зимой оставляя рваные раны, бурно стекают дождевые воды. Земля всегда щедрая на разнообразие растительных форм. Вдоль берегов Иордана густо стояли пальмы и кипарисы; среди холмов Галилеи раскиданы широкие кроны дуба, маслины и смоковницы растут тут и там. Виноград, злаки, в том числе пшеница – Галилея славилась плодородием и красотами пейзажей.
Иудея же, напротив, была сухой и бесплодной не редко радовала глаз. Она была похожа на безжизненную пустыню. Небольшие оазисы городов, однако, придавали ей особое, мрачное очарование, окутанное священными тайнами. И для Георгия Иудея была много интереснее. Именно в Иерусалиме, столице Иудеи, произошли главные события для христианского мира.
Весь Израиль был исхожен Георгием вдоль и поперек. У него были знакомые в разных городах, и среди этих его приятелей было несколько атлантийцев, которые вели исторические хроники. Он часто гостил у них между длинными, тяжёлыми переходами.
Частенько Георгий надолго задерживался в одном месте, нанимаясь в работники. Он строил, пас овец, работал в поле и на виноградниках, и даже был управляющим у крупного римского землевладельца.
В свободные часы он расспрашивал, заводил беседы в чайных, захаживал в храмы и на проповеди, разводил длительные споры с толкователями торы. Вскоре он стал не хуже какого-нибудь книжника. Он искал, но не мог найти и следов того, кого больше всех в своей жизни хотел увидеть.
Все семьи в Иудее, где каждый десятый дом был домом каменщика или плотника, были одинаковые. Везде глиняные мазанки, затянутые виноградной лозой, иногда пристроенные к скалам, везде много ребятишек, шумно играющих во дворах и на узких кривых улочках. Пыль, квохчание куриц и громкие драки бойких петухов. Мокрые простыни, словно ширмы, перегораживали маленькие дворики, и только смутные тени маячили за ними, и где-то блеяла голодная коза.
Георгий часто вспоминал жену, дочек и сына, оставленных в Атлантиде. Порой он жестоко скучал по ним и досадовал такой сильной погрешности в датировании истории. Быть может не только год – город и имя Иисуса может не соответствовать действительности. Он был к этому готов. В его время библию уже давно не рассматривали, как исторический источник. Но он всё-же хотел верить в реальность этой истории всеми фибрами своей души. Поэтому в одно прекрасное утро в начале первого года первого века от Рождества Христова, он появился на вершине горы Фавор и установил датчик отсчета времени на 00,00.