Поэтому, — продолжал Браен Глум, — мне необходимо довершить все начатые раньше дела, чтобы ты мог спокойно продолжить мое предприятие. Наше пиратское братство — это росток свободы, взлелеянный моим титаническим трудом. Если бы ты знал, каких нечеловеческих усилий мне стоило создать, вырастить и сохранить этот своенравный росток. Но теперь он подрос и окреп. И это несмотря на то что в космосе есть могущественные силы, которые видят в нем угрозу своему существованию и прилагают к его уничтожению максимум усилий. Но теперь уничтожить его невозможно. Только благодаря мне, благодаря существованию пирата Браена Глума, война между Империей и Союзом продолжается. Я и есть та невидимая сила, которая не позволяет мраку одержать верх над светом.
Уорнер молча стоял и слушал своего капитана, а в душе думал, что по поводу того, что Браен протрезвел, это он погорячился.
— Ты мне не веришь, Скайт. Ты думаешь, что я съехал с катушек. — Глум усмехнулся. — Насчет того, что я немного сумасшедший, в этом ты прав. Возможно, я вовсе псих. Скорее всего, это так и есть. Но, что касается своих возможностей, тут я себя нисколько не переоцениваю. Браен Глум отвернулся от своего первого помощника и уставился на кипящую нефть.
— Скайт, ты знаешь, что такое быть рабом? — не оборачиваясь, спросил он и, не дав Уорнеру ответить, поправился: — Нет, не тем рабом, что продан на рабовладельческих торгах, а настоящим — рабом от рождения, зачатым с мыслью о рабстве?! Нет, Скайт, ты не знаешь, что это такое! — Браен Глум повернулся лицом к Скайту, и тот увидел в глазах капитана лютую ненависть, столь мощную, что в ее пламени враги должны были бы превратиться в пепел. — Это когда у тебя нет никаких шансов, — произнес Глум и, словно остыв, как-то обмяк, сгорбился. Вновь отвернулся к озеру и глухим голосом продолжил свою речь: — Быть рабом, осознавать это и ничего не в состоянии изменить. Скайт, лучше умереть сразу, чем испытать на себе власть чужой воли. Я родился, а моя душа к тому времени уже была продана дьяволу… Какая ирония судьбы! Ты появляешься на свет, входишь в этот мир, только чтобы осуществить чью-то злую волю. Твоя жизнь не принадлежит тебе. Ты просто-напросто марионетка в чужих руках. Но кукла хоть ничего не соображает, а ты все прекрасно понимаешь, чувствуешь и ничего не можешь поделать. Если рожденный свободным чувствует по отношению к своим родителям любовь, то раб — одну лишь ненависть. Вот и я, Скайт, чувствую что-то подобное, только в несколько раз сильнее, в несколько тысяч, миллионов раз. И только это чувство питает меня изнутри, дает стремление к существованию. Оно заменило мне душу, которой меня лишили с рождения.