Найти золотую молнию, что ударит из белой тучи, - было нашей мечтой. Эта молния особая - волшебная. Там, где упадет она, в одночасье расцветут жарки, а под ними - клад. Кувшин. Но не злато-серебро в нем, а сладкий квас, какой в городе продают. И кто напьется этого квасу, тот станет мастером на все руки. И все-то у него будет ладиться, все-то он будет уметь, везде-то он будет нужен людям. Но падают такие молнии в самые страшные места: в болота, в дремучие леса, на кладбища. И искать надо ночью. И откроется она, эта молния, только трем смельчакам, трем друзьям, которые вместе, рука об руку, пройдут все испытания, что приготовят им колдовские силы, и не струсят, не отступят.
А что на наше кладбище упала такая молния, ходил слух. Будто кто-то видел ее.
- А ну, кто со мной? - спросил вдруг высоким звенящим голосом Степка. - Кто не сробеет? Ленька, айда!
- Айда, - почему-то сказал я, хотя совсем не собирался идти. Идем! - позвал я тут же Федьку.
- А мертвецы? - шепотом спросил Федька и расширил глаза.
- Ты же сам говорил, что они после двенадцати, а сейчас только что на каланче пробило одиннадцать.
Федька мялся, пугливо озираясь на кладбище.
- Третий же нужен, - сказал Степка. - И чтоб друзья.
С неохотой Федька согласился, но заручился, что пойдет последним.
Мы пошли к церкви, за ней начиналось кладбище. На церковных воротах что-то белело. Это оказался листок. Едва различая буквы, мы прочли: "Ждите возмездия".
- Ой-ей-ей! - заскулил Федька, приседая. - Колдовство. Не пойду, живот закрутило.
У меня тоже заныло возле пупка.
- Айда, - упрямо сказал Степка дрогнувшим голосом.
- Айда, - лязгнул зубами я. Они стучали помимо моей воли.
- Ой-ей-ей, - пыл Федька, потихоньку пятясь назад.
- Не вякай! - пришикнул Степка. - Айда!
Мы двинулись в темноту кладбищенских деревьев и крестов.
Федькины пальцы намертво вцепились в мою руку и вздрагивали от страха. А у меня что-то неладное творилось с ногами: подкашивались.
Ко всему этому, бесшумно, по-волчьи, подкралась гроза. Не обычная, с дождем, а сухая, без воды и ветра.
Лопнуло над головой небо и огненным всполохом озарило кладбищенскую темь. Перед глазами вспыхнул большой прозрачно-оранжевый шар. Он висел на нашем пути и слегка покачивался, будто раздумывая, куда лететь. Потом шар вдруг начал кипеть и пузыриться. То один его край, то другой вздувался и лопался, выбрасывая голубые искры.
Дрожа всем телом, мы сгрудились в кучу, как овечки перед волком. Федька громко вызванивал зубами и норовил залезть в середку.
- Го-го-господи, - заикался он. - М-ма-м-моньки мои!