Потому что я, глядя на нее, такую невероятно счастливую, с горящими глазками и красными смущенными щеками, просто не смогла ничего путного сказать сначала, а потом…
А потом подумала, что, может, для первого раза этот конкретный представитель похотливых самцов — не самый плохой вариант.
Ну кобель, да.
Но зато знает, как обращаться с женщиной. Наверняка. Вон, какие руки у него… И глаза… И тело…
Бооожееее…
Племяшка, умудрившаяся, несмотря на свою привлекательную внешность, до двадцати пяти лет в девках проходить, должна получить первый опыт именно с таким. Раскованным, сексуальным, порочным.
Конечно, он ее обманет, но это неизбежно.
Он, может, и напрягаться не будет…
А, может, со мной было временное помрачение…
— Натик, ты, главное, не очаровывайся сразу. — Это все, что я смогла тогда выдавить из себя тогда, в кафе.
А Натик, неожиданно посерьезнев и как-то мудро и спокойно улыбнувшись, ответила:
— Вер, мне двадцать пять. Я не очаровываюсь. Просто… Просто он такой… Пусть он будет, я решила.
И я промолчала.
Пусть.
И тем вечером не взяла трубку с незнакомого номера. Сидела, смотрела сериал, по инерции проверяла тетради. Поглядывала на светящуюся уже пятнадцатым звонком трубку. На смс.
И выдыхала. Меееедленно.
И вот теперь, слушая восторженный голосок Натика по телефону, мне ужасно хочется ей все рассказать. Потому что, судя по тону, племяшка не вынесла испытания брутальностью инспектора и влюбилась.
Но вот теперь не расскажешь.
Потому что сразу море вопросов неудобных.
На которые я и ответить толком не смогу. Все воспримется, как предательство.
Черт!
Вера! Ну как можно так вляпаться? Как?
— Мы с ним вечером идем в кино! А потом…
Голос племяшки предвкушающе затихает, и меня продирает волнением пополам с … ревностью? Да?
— Племяш… Может, ты слишком торопишься? — осторожно, тоном умудренной опытом женщины спрашиваю я.
— Тетка! Отвали! Он мне нравится! Он будет моим первым! Я дурой буду, если откажусь! К тому же, я ему сказала, что у меня никого не было! Видела бы ты его глаза!
Я на миг представляю себе ошалевшие глаза дяди Митрошкиной и киваю. Да уж, удивился наверняка мужчина.
— И он после этого вообще такой ласковый стал, такой, знаешь… Если до этого напирал, знаешь, обнимал, поцеловать пытался, прямо на первом свидании, то тут…
— Натик… Я прошу тебя, не строй иллюзий лишних…
— Злая ты, теть! — голос Натика звучит обиженно, — могла бы порадоваться за меня! В кои-то веки нормального мужчину встретила! Порядочного! Не проходимца с улицы!
— Все, прости! — я трушу, сдаю назад, — главное, защиту возьми!