И он подчиняется.
Убирает руки, отходит в сторону.
— Я никогда в жизни не буду встречаться с таким, как вы! Запомните это. И прекратите мне звонить. И писать.
Он явно хочет что-то ответить… И совсем не доброе. Взгляд его острый об этом говорит.
Но берет себя в руки и меняется буквально с одну секунду, опять превращаясь в шута и балагура.
— Ну ладно-ладно… Нет, так нет. Не кипятись, злючка.
Разворачивается и выходит из кабинета.
А я, на автомате нашариваю упавший стул, поднимаю и без сил валюсь на него. Унимаю бешено бьющееся сердце. Мне кажется, что он меня чуть было не поцеловал… Интересно, как он целуется? Грубо? Нежно? По-собственнически? Или…
Вера! Не о том думаешь! Не о том! Тетради, Вера. Тет-ра-ди.
Властные брюнеты с хищным изгибом сексуальных губ… и их коллеги и друзья
— Тетка, давай собирайся скоренько! — Натик возбужденно верещит мне в трубку, отвлекая от очень важных дел.
Спросите, каких? Важных.
У учителя русского языка и литературы в среднем звене всегда найдется масса важных дел.
Подготовить конспект уроков на несколько дней вперед. Потому что по методичке — не комильфо, несмотря на то, что за годы работы уже вроде как по накатанной.
Проверить тетради, которых всегда — вагонище. И ощущение сизифова труда не оставляет ни на мгновение.
Заполнить журналы. Это тоже — то еще веселье, потому что на регулярной основе не успеваешь, а потом, как снежный ком, копится и копится.
Выяснить по неплательщикам. Потому что у нас убрали сбор денег, а вот контроль, естественно, оставили. И если у меня в классе дети не едят в столовой в количестве, нужном администрации, то угадайте, кого вздергивают? Угадали, поздравляю. Уговаривать родителей здоровенных восьмиклассников, что им необходимо оплачивать школьное питание детей — отдельная песня. Но гораздо веселее, уговорив, отслеживать, чтоб не забывали платить ежемесячно…
Короче говоря, голова у меня забита всегда. В любой момент. Даже перед сном, укладывая Жениха под бок, обдумываю завтрашние дела, составляю их список.
И активная племяшка, у которой неожиданно наладилась личная жизнь, здесь не в кассу.
Я глажу Жениха, зарываясь пальцами в мягкий мех на брюшке, бубню уныло:
— Оставь меня, старушка, я в печали…
— Это кто еще старушка? — возмущается Натик, — на себя глянь!
— Ну, ты у нас тоже — не осетрина первой свежести…
— Вот опять у тебя настроение поганое! Теть, тебе нужен мужик!
Ой, какие мы стали умные. Особенно с тех пор, как сами заимели себе мужика.
Того самого, который…
Так, все.
Жениху очень не нравится, как я начинаю его нервно тискать, и он, извернувшись, кусает за ладонь.