— Ладно, — закивала я. — Обещаю, что придумаю.
На следующий день нас выписали из роддома. Меня и маленькую Аннушку. Я все же выбрала имя для дочки, и Мише оно очень понравилось. Тот особенный случай, когда мы оба попали в одну точку.
Дома меня ждал сюрприз. Ольга и Иракли постарались на славу, и детская была напичкана всем необходимым на год вперед. Памперсы, пеленки, соски, бутылочки, стерилизатор, чудесная кроватка и комната в нежных розовых тонах привели меня в неописуемый восторг.
И мы с головой окунулись в новое испытание. В нашем доме поселился грудной ребенок.
— А почему наша маленькая Анечка не спит? — приговаривала свекровь, пытаясь укачать разрывающуюся от криков малышку.
Укачать Анечку не получалось ни у кого – с трех часов дня и до пяти часов вечера она истерила, не замолкая. И мы не могли понять, что ее беспокоит. Миша стойко пытался напоить ее лекарством от коликов, добавленным в бутылочку с водичкой, Ольга носила «столбиком». Иракли поселился у нас в столовой и не просыхал от своего домашнего вина. А я была настолько измучена бессонными ночами и криками своего ребенка, что спала, сидя на диване. Да, первые две недели я засыпала стоя и сидя в любой момент тишины. А тишина появлялась в нашем доме очень редко.
Анечка так веселила нас своими истериками, что я почти не вспоминала про Олега. Он не появлялся. Постепенно, неделя за неделей, мои страхи растворялись в рутине.
Мы с Мишей с головой окунулись в родительство. Первый поход к педиатру, первые прививки. Вся наша жизнь сконцентрировалась на дочке. К трем месяцам она набрала вес и превратилась в счастливо улыбающегося беззубого карапуза. У нее почти не было волос, но я обожала надевать на нее красивые вещи, шапочки и делала фотографии. У нас с Мишей появились целые папки фотографий с Аннушкой. Аннушке один месяц, Аннушке два месяца. Два месяца и три недели. Три месяца.
Мы отмечали наш первый совместный новый год, когда ей исполнилось четыре месяца. Фотографии, на которых наш чудесный пухлик тянется к елочным игрушкам и с восторгом следит за фонариками, вызывала у нас с Мишей ту самую кажущуюся глупой дикую родительскую радость и гордость.
В середине февраля, когда сердце трепетно начинает ждать прихода весны, Воровский принял решение выкупить небольшой дом отдыха в Адлере. Об этом он сообщил мне за ужином.
Наша Аннушка уже вовсю пыталась сидеть, и я усаживала ее за стол в детском креслице. Конечно, она еще не умела есть, но ей нравилось болтать ножками, грызть резиновую ложку, пускать слюнки и следить за тем, как я накрываю на стол. А у меня была маленькая передышка от этой непоседы с пухленькими щечками.