Его девочка (Егорова) - страница 26

— Что ты готова сделать ради моего внимания, Алина? — смотрит на меня с каким — то наигранным обожанием, губы дрожат. Одними губами шепчет «всё». Резко опускаю её перед собой на колени и многозначительно посмотрев на ширинку произношу: «соси». Алина, облизываясь, начинает быстро ловкими пальцами расстёгивать ширинку, и с умением заправской шлюхи выполнять свою работу. А через пару минут, как по заказу открывается дверь, и я вижу Оксану, несколько секунд с ужасом наблюдает за нами. Потом смотрит мне в глаза, а я выдавливаю наглую усмешку. Хотя хочется за волосы выкинуть шлюху отсюда, а потом отмываться от неё часами. Потому что, кроме чистоты стоящей в дверях девочки, мне уже ничего не хочется. Оксана с грохотом захлопывает дверь, а я схватив Алину, за лицо отбрасываю от себя.

— У меня даже не стоит на такую шлюху как ты. — закрываю дверь и ухожу в кабинет к Игорю. Беру виски и начинаю методично напиваться. Спектакль окончен, я там больше не нужен. Когда я становлюсь уже настолько пьян, что сложно попасть бутылкой в стакан, заходит Игорь.

— Я так понимаю, тебе не нужна компания? — и не понятно, то ли смеётся надо мной, толи жалеет. Да иди ты нахрен со своей жалостью.

— Чё надо?

— Ты, кажется, просил, чтоб моя охрана следила за Оксаной. Она уехала. Не одна. — Краем уха слышу, как в моей же руке разбивается бокал. Смотрю, как по руке стекает капля крови, но даже боли не чувствую.

— С кем?!!! — подлетаю к Игорю, хватая его за ворот рубашки.

— С Пашей. Он увёз её 10 минут назад.

После того, что произошло в кабинете Шумилова, мой мир перевернулся. Хотя нет, перевернулся это неправильное определение. Он стал шире, ярче. Чувственней. Он сделал со мной то, что не делал никто и никогда. У меня не складывалось с парнями. В детдоме это невозможно, там все враги, там каждый за себя. Естественно когда парни подросли и переходный возраст играл вовсю, это было ужасно. Они старались ухватиться, потискать, сами притом не знали как правильно. Естественно никаких приятных ощущений я от этого не получала. Зато я разработала отличный хук справа, поэтому в скором времени меня никто уже не трогал. У меня были, конечно, те, с кем я общалась лучше, ближе, но никогда не позволяла себя трогать. Когда в 18 лет родные стены выпустили меня в жизнь, я поселилась в маленькой комнатке в общежитии на окраине города. Так и началась моя самостоятельная жизнь. Поступить куда-то учиться значило голодать. Потому что прожить в столице на стипендию просто невозможно, а работать и учиться одновременно, просто не было времени. Поэтому я решила пойти на работу, накопить много много денег и уже пойти учиться. Естественно всё оказалось не так просто. Без образования меня никуда не брали. Пока мне не удалось устроиться менеджером по продажам в маленькую фирму по продажам программного обеспечения. Весь наш коллектив состоял исключительно из женщин. Далее я перешла в фирму, предоставляющую финансовые консультации. Там нас учили всему, начиная от того как правильно держаться перед клиентом, находить общий язык. Учили подавать себя как первоклассного специалиста, кем бы ты не был на самом деле. Учили проводить презентации, общаться с первыми лицами компаний. Я не проработала там больше года, да и мой опыт общения с противоположным полом так и не продвинулся вперед. Я никогда не тратила на себя много денег. Я выживала и копила. Вокруг же было много эффектных девушек, которые и привлекали всеобщее внимание. А мне это было не нужно. У меня была цель, и я к ней шла. Единственное что произошло за время моей работы, это то как пьяный коллега зажал меня в углу и отчаянно пытался засунуть свои рубки мне под юбку и целовать меня, бормоча что-то невнятное и воняя перегаром. В общем, на этом эксперименты были окончены. Я поняла, что секс это что-то не очень приятное, и видимо женщины это делают ради мужчин. А всё, что пишут в книгах — это просто фантазии. С Шумиловым же всё было по-другому. Каждое его касание отдаёт электрическим током. Каждое его слово поднимает волну мурашек, забирается под кожу. Каждый поцелуй прожигает изнутри и отдает мощными толчками внизу живота. Он делает какие-то умопомрачительно пошлые вещи. Которые, наверное, сделай кто-нибудь другой я бы убежала или сгорела от стыда. Такие же вещи он говорит. Но он всё это делает и говорит настолько сексуально и настолько правильно. Я сдалась. Я не хотела, чтобы он останавливался. Но это произошло. При этом он выставил меня из кабинета. Он никак это не объяснил и ничего не сказал. Весь вечер я пыталась понять и пришла к одному выводу. Ему была интересна моя недоступность. Но почему не дошел до конца? Его просто прервали. Сейчас я понимаю, что я хочу продолжения, хочу, чтобы он пошел дальше, и показал мне всё то, о чем говорил. И сейчас я понимаю, почему он меня выгнал. Взрыв. Я услышала он нём сегодня проходя мимо кабинета Ефимцева. Это же он тогда звонил, и этот взрыв как я поняла, произошел в одном из наших зданий. Я не знаю, что будет дальше, но мне нужно хотя бы поговорить с ним. А потом мы узнали о банкете. Первый раз в жизни мне хотелось быть безумно красивой. Быть такой, как из мира, в котором живёт Шумилов. И когда я вошла в клуб, где проходил банкет я увидела его, и столь знакомый взгляд. Прожигающий, раздевающий. Я смотрела на него и ноги сами несли к нему. Он был одет в классический костюм, светло голубой, так подходящий под его загорелую кожу. Легкая щетина и тяжелый взгляд выдавали в нём усталость. Подошла к нему, и снова началась его игра в вопрос, спрашивает шепотом на ухо, растягивая слова, с хрипотцой и возбуждением, ощутимым в воздухе. Тащит меня наверх, я еле за ним успеваю. Он делает шаг, а мне приходится делать три, чтобы не упасть. А он как будто ничего не замечает, глаза горят возбуждением с примесью гнева. Бросает меня на диван, окидывает тяжелым взглядом. Он меня не трогает физически, а кажется что он уже руками своими грубыми по каждому миллиметру кожи прошёлся. И она горит под его ладонями. И мне достаточно одного его взгляда, чтобы понять, насколько я возбуждена. Нависает надо мной, словно скала. И дразнит прикосновениями своими, шёпотом. Я пытаюсь поговорить с ним, но он словно не слышит, смотрит на меня голодным взглядом. И я понимаю, что доигралась. Но отступать я не хочу. А он дразнит поцелуями лёгкими, так дразнит, что в голове ни одной мысли не остаётся, кроме дикого желания, чтобы это не прекращалось. Он уже платье моё поднял так, что всё открыто его взгляду. И казалось, ничто не сможет нас остановить. Ни то, что внизу полно людей, журналистов. Ни то, что мы чужие люди друг другу. Остались только желания наших тел. Но врывается Ардатов и Шумилов, словно зверь, бросается на него, прикрывая меня своей спиной. Они кричат друг на друга, а я смотрю на его спину мощную, под которой мышцы как будто из стали. И лишь когда Игорь обращается ко мне, понимаю, что мгновение упущено. На лице моего шефа снова сплошная усталость и какая-то непонятная мне горечь. Помогает мне подняться, по хозяйски прижимает к себе руку. И снова спускаемся вниз с уже абсолютно ледяным Александром Владимировичем. И я не могу понять эти перемены, между нами то страсть такая, что вены горят, то кажется что между нами глыба льда. На выходе нас останавливает мужчина в костюме, достаточно красивый, ухоженный. Но нельзя не заметить в глазах эту жгучую ненависть. Она буквально окутала его. Спрашивает о новой свадьбе и о какой-то Лике, и я чувствую себя чужой. А Шумилов врёт, говорит о больной ноге, хотя буквально минуту назад нас разделяло лишь тонкое кружево белья. Ардатов закрывает праздничную речь и открывает банкет. А спустя некоторое время появляется Шумилов и уводит Алину туда же, куда и меня час назад. Стараюсь не обращать на это внимание. Подходит Павел и приглашает меня на танец. Он оказывается не таким заносчивым, как кажется на первый взгляд. Рассказывает шутки и насмехается над всем пафосом этого банкета. С ним весело, не так, как с Александром. С ним нет этого электричества, бешеного возбуждения между нами. Но с ним легко и комфортно.