***
Зал был небольшой, но с высоким потолком, просто невероятно высоким, в самом верху копошились ветки деревьев. Стены мрачные, словно из стволов сосен, расступились, делая арочный вход. Ночь светом луны заглядывала в единственное окно. Горели свечи в десятках подсвечников, стоящих прямо на полу. И там же на полу сидела беременная молодая женщина и рисовала на больших листах бумаги карандашами.
Лёша не сразу узнал её. А она совсем его не узнала. Медленно тяжело поднялась. Она была одета в брючный костюм из черного бархата. Широкие штаны, из-под которых торчали золотые тапочки, расшитые камнями. Широкая кофта с длинными рукавами, которые заканчивались манжетами из высоких браслетов. Браслеты, как оковы, усыпанные сияющими брильянтами и рубинами. С такими же камнями ожерелье, как широкий ошейник, опоясавший тонкую шею целиком. А уши закрыты полностью серьгами-каффами. На руках перстни всех мастей, а когти длинные выкрашены в разные цвета. И на лице краска. Хотя Маняша раньше игнорировала косметику, теперь современный макияж украшал её лицо, изменив до неузнаваемости. В волосах маленький обруч. Она юная императрица, царская краса, разнаряженная жестоким правителем.
И Лёша с тоской подумал, что даже обручального колечка ей не подарил.
— Маняша, — он протянул ей руку, — пойдем домой.
— Она не помнит тебя, — шептала за спиной Нова.
— Совсем, — подтвердил Митяй, боясь вступить в зал.
В подтверждение этих слов Мария выпучила глазки в испуге и, набрав полную грудь воздуха, в панике закричала:
— Боря!!!
У Лёши сердце в пятки упало. Его Маняшенька зовет на помощь другого мужчину! Он ломанулся вперед, выловил её, когда она пыталась сбежать к лестнице, услышал быстрые шаги приближающегося Заклятского. Можно было уйти, но он не желал всю оставшуюся жизнь знать, что не убил врага. А ведь это его девиз: «Не оставляй врага в живых, не отдавай свое врагу».
Получил когтями по лицу, Маша вцепилась в его руку клыками, он с трудом её оторвал, заломил руки за спину и потащил к стене, где образовался проход.
— Митяй! — закричал он парню, который, попав в замок, быстро восстанавливался. — Отрабатывай, держи крепко, — он вручил руки пленницы Митяю. Оказавшись в руках программиста, девушка замерла. Она его знала и не боялась.
— Кто это, Митя? — жалобно спросила она.
— Тихо, Мария Кирилловна, — шептал он, — всё хорошо.
Заклятский имел морду как у Дикого. Выскочил к Лёше в белой рубахе и брюках. Накренился вперед, и глаза его огромные засияли алым пламенем. В большой пасти выросли острые клыки. Он растянул свои длиннющие ручищи по перилам лестницы и царапал их когтями.