– Угомонись! – рыкнул Лихо.
– А ты нам рот не затыкай, – адским шёпотом сказал Герыч, скалясь на Лихо.
У старика глаза округлились, он сделал шаг назад. Внимательно меня смерил взглядом и вдруг прищурился, а глаза янтарные засветились ярким солнцем.
– Я тебя предупреждаю, Лихо, – ухмыльнулся. – Нас голыми руками не возьмёшь. Мы тебе костью в горле встанем, и ты сдохнешь. А мы нет.
– Так что насчёт Алёны Ярославны, – вдруг встрепенулся Лу, – она здесь?
Лихо с трудом сглотнул. Подул на пряди волос, что спадали на высокий лоб. И вдруг улыбнулся нам во весь свой волчий оскал.
– Поговорить надо, Гоша. Пойдём в кафе посидим?
– Только оттуда, – я прошёл мимо него. – Прогуляемся.
Мы вышли из закоулка в разгорячённый город. Людей было немного, стояла адская жара, иссушенный асфальт раскалялся на солнце, и все живое сваливало в любую подходящую тень. Я скинул рубаху, оставшись в одних шортах. Достал из своего рюкзака солнечные очки, потому что солнце было везде: сверху пекло, отражалось от стёкол, витрин и окон, да ещё и снизу дорога жварила градусов под пятьдесят, так что кроссовки чуть ли не прилипали к плавившемуся покрытию. Герыч поступил, как я. Мы с ним смуглые, солнца не боимся. Лу бедняга, мало того, что пиджак снимать не стал, ещё и панамку сверху водрузил, шёл позади нас по теням, по теням. Не просто так шёл, если Лихо, что задумает, Лу сзади всё зафиксирует и удар нанесёт мгновенный.
Но Лихо шёл, глубоко задумавшись, тоже в пиджаке и видимо от жары не страдал вовсе.
– Алёна Ярославна с твоим дядькой, – неожиданно сказал он. – Как его увидела, всё вспомнила. Вначале с Дрёмой путала, потом поняла, что к чему.
– Погоди, он же женат, – я даже растерялся.
– Нормальные у вас там отношения, – гоготнул Герыч.
– Наталья Викторовна, жена Карачуна по приезду в Лес сильно тосковала, – рассказывал Лихо, и я понял, что Наташа ему нравилась. Поэтому и слышалось в его голосе что-то отдалённо напоминающее скорбь. – Родила тройняшек-девочек, а потом сразу забеременела, и уже не потянула. Парень мёртвый родился, и сама она недолго прожила. Карачун одичал без жены мгновенно, волком обернулся и угнал в лес. А в лесу начал рыжую девку гонять, чуть задницу ей не откусил. А девка та, жена великого оленя. Елень такого не простил. Уже собирался разнести к ебе*ям всю их стаю. Догода с трудом договорился, чтобы подождал рогатый гневаться и послал весточку моей Алёнке, что, мол, приходи, Карачуна пожалей.
Нил замолчал. Лицо озлобилось, он сплюнул на асфальт, и слюна испарялась. Присмотрев глазами тихий переулок, свернул туда. Ближе к набережной. Там много людей, прохлада от воды шла.