Лезу за отворот куртки, вынимаю из-под мышки «беретту»:
— Ну, кому тут закурить?
— Газовая пукалка? — небрежно осведомляется тот, что с ножом, и смещается вправо. — Не смеши, дядя…
Стреляю в пространство между двоими так, чтобы кожей щёк ощутили ветерок от пули. Получается громко.
— В магазине ещё одиннадцать таких, — сообщаю. — А вас только шестеро. На всех хватит, потому что стреляю я хорошо.
— Ты не понял, мы ей заплатили, а эта сука…
— Это вы не поняли. Отпустили девчонку и бегом отсюда! — Чувствуя себя героем дешёвого боевика, направляю пистолет точно в лоб одному из них. — Живо! Ну?!
Ворча и огрызаясь, они нехотя уходят. Чистая стая. Звери. А я остаюсь наедине с их прерывисто всхлипывающей жертвой, но понимаю, что задерживаться здесь нельзя — никто не мешает подонкам вернуться с хорошо вооружённым подкреплением.
— Ты как, — спросил я, присаживаясь рядом с девушкой на корточки, — идти можешь?
— Могу… кажется.
Я помог ей подняться и оглянулся. Вроде никого. Но о безопасности уже говорить не приходится.
— Ты где живёшь?
— Здесь недалеко. Вы… вы меня проводите? — Голос у неё приятный, но с резкими, диссонирующими нотками. Сама не сказать что высокая — метр шестьдесят пять, не больше. Вызывающе короткая юбка, разодранная на груди блузка. Лицо как следует разглядеть не могу — темно, но фигурка и ноги, кажется, весьма и весьма хороши.
— Провожу, куда я денусь. Тем более что мне, в общем-то, всё равно куда идти.
— Как это? — заинтересовалась она. — На бездома вы не похожи.
Так, вот и первое новое слово в этой интересной альтернативке. Бездом. Бездомный, значит. Бомж, по-нашему. Впрочем, не мешает проверить — может быть, я плохо расслышал или не понял.
— Не похож на бездома… — повторил я задумчиво. — Почему? Пахну не так?
— Запах и одежда — само собой, — сказала она. — Но главное не это. Бездом, даже если у него в кармане пистолет, никогда бы не вмешался. А вы вмешались.
— Не стоит преувеличивать мои заслуги, — сказал я, стараясь придерживаться классической лексики (первое правило в чужой альтернативке). — Деваться мне в любом случае было некуда, они на меня с ножом шли. И кастетом.
— Глупости, — фыркнула она. — Убежали бы, и конец трудностям. Вы бы убежали, а я осталась. Жуть, — она вздрогнула и непроизвольно обхватила себя руками. Впрочем, было довольно прохладно, а блузка-то на ней разодрана…
— Погоди-ка, — я остановился, расстегнул сумку, достал оттуда лёгкую запасную ветровку и протянул ей. — Накинь, холодно.
— Спасибо.
Ветровка была ей велика, и в облике девушки сразу появилось что-то трогательное и домашнее.