Для занятий, выбрали гостиную, где мы с дочкой удобно расположились на диване у столика, а Мюрей в кресле.
— Сегодня, юная аси Далия, мы немного посчитаем денежки, повторим буквы, а потом вы расскажите мне стихотворение, которое разучивали по дороге в поместье.
Прекрасное расписание уроков! Денежки — это хорошо, а под видом помощи дочке я ещё и проверю, умею ли писать.
Далия капризничать или спорить даже не думала. Она деловито выложила из принесенного няней ящика две кожаные папки и весы, высыпала из одной папки на стол игрушечные золотые и серебряные монеты и, подняв заинтересованные глазёнки, приготовилась выполнять задание няни.
— Положите в чашу один золотой, аси, — распорядилась Мюрей, — а в другую, столько серебра, сколько нужно для того, чтобы чаши встали ровно.
Я внимательно следила, как малышка решает задачку, потому что сама была крайне заинтересована в ответе. Как я и предполагала, в одном золотом оказалось сто серебряных монет. Сотня серебряников — самая крупная монета. Далия не стала искать сложных путей и плюхнула в чашу именно её.
— Хорошо, — похвалила учительница, — теперь добавьте к первому золотому ещё один, а потом то же самое проделайте с серебряными деньгами.
Тут сложность заключалась в том, что сотня в папке была всего одна, и вторую дочке пришлось добирать монетками помельче. Далия принялась вслух отсчитывать серебряные и складывать в чашу весов. Какая умничка! В пять лет она умеет не просто считать до ста, а считать деньги! Понятия не имею, умеют ли земные дети в этом возрасте проделывать такое, но мне это показалось признаком её гениальности.
— Отлично, аси. Я рада, что вы помните, как важно для благородной асы умение считать богатства и не быть транжирой!
Действительно, очень важное умение, а главное: я прикинула, что моя тысяча с небольшим серебра — это десяток с мелочью золотом.
— Транжирой, как аса Златоглазка, которая разорила королевство, — с важным видом покивала головой Дали.
— Именно! Это очень поучительная сказка. А теперь уберите деньги и откройте папку с тетрадью и стержнями.
Дочь опять послушно всё исполнила, а я приготовилась ждать возможности испытать себя в письме, и вскоре она представилась. Я не задумывалась, как говорю, думаю и читаю на чужом языке, предпочитая не лезть в дебри магии, в которых вообще не разбираюсь. Но письмо — это другое. Однако у меня все получилось само собой. Видимо, память тела работала.
В общем, когда Дали не смогла вывести местную букву, которая в моей голове звучала как «Р» и читалась как «Р», но выглядела как сплетение финтифлюшек, я взяла руку дочери в свою и с лёгкостью вывела сложный символ. Кстати, бумага тут обычная: белая и гладкая. Даже линейками разлинованная. И стержни мне напомнили земные, но все же это были не карандаши. Пасту, которую они выдавали при соприкосновении с бумагой, я бы приняла за следы деятельности шариковой ручки.