– Женя, я переживаю!
– И я тебя прекрасно понимаю, – кивнул Воронин. – Давай я отвезу тебя поужинать и там ты подробно расскажешь о том, что именно тебя тревожит?
А непонятно, что ли?..
Ладно, ужинать так ужинать. В конце концов, он явно спокойнее, чем я, так что все должно разрешиться!
– Ты любишь Венецию? – спросил парень, пока мы летели на машине по одной из главных магистралей города.
– Интересный вопрос, – я повела плечами, – я люблю Венецию так, как ее может любить человек, который безумно много о ней слышал, но никогда не видел.
– Она чудесна, – в голосе Воронина поселилась несвойственная ему мягкость. – Если бы в города можно было влюбляться как в женщин, то я бы валялся у ног этой красотки в кожаных босоножках, прямо на мраморных плитах, которые она подметает своим шелковым подолом.
– А ты поэтичен, – усмехнулась я и задумчиво посмотрела на Женю.
– Я архитектор. Для меня Венеция – это концентрат прекрасного. Надеюсь, что ты тоже сможешь оценить ее очарование.
После подобного заявления у меня дрогнули руки, а внутренний истерик начал бегать по потолку черепушки. Он сказал то, что сказал? Я, он и Венеция? Это что-то значит?
Но если это действительно что-то значит, то я не готова! А-а-а!!!
В общем, от души попаниковать я не успела, так как мы приехали. Поплутали дворами и остановились у высокого здания, облицованного белым мрамором. Колонны и каменные изразцы придавали ему неповторимую воздушность, а большая вывеска, на которой золотом было выведено: «Венецианский вечер», намекала, что Олечке Чайкиной стоит отключить того самого истерика и включить адекватную девочку!
М-да…
А ты уже себе предложение отдохнуть в Италии вообразила, детка?
Сразу стало так стыдно, что хоть из машины не выходи. Но у Воронина явно были другие планы, и на мое замешательство он не обращал ни малейшего внимания.
Взял за руку и непреклонно вел за собой.
А я шла, немного беспомощно смотрела на широкую спину и думала о том, что это, оказывается, чертовски сложно – строить отношения с мужчиной, который тебе действительно нравится. В общении с Артуром не было неловких пауз и замешательства. Я не краснела, не бледнела и не думала о всякой ерунде. Например, о том, что с момента встречи прошел уже час так точно, а меня еще ни разу не поцеловали.
А хотелось, мне очень хотелось совершенно по-глупому и по-романтичному целоваться на светофорах.
Словно в ответ на мои мысли, на ступенях ресторана Женя вдруг поймал меня в объятия и коротко, но страстно коснулся губ поцелуем. Отстранился, шально улыбнулся и проговорил: