— Ну, — протянул Валера. — Мусульман как раз невооруженным глазом видно!
— Ага! — ухватилась Кристина. — А мечетей ты тут много видел? Так что нечего… Ты вот, между прочим, вообще без обручального кольца. Это же еще не говорит о том, что ты неженат, правда?
— Правда, — после короткой паузы согласился Чернышев. — Я его вообще не ношу. Пару раз чуть было не потерял, теперь не рискую. Нам ведь ни кольца обручальные, ни часы носить нельзя. Каждый раз перед камерой или выходом на сцену снимать приходится, дабы образ героя не нарушился ненароком. Потому и не ношу. От греха подальше.
— А, — удовлетворенно ответила Кристина.
Хотя по большому счету ей было глубоко наплевать, по какой причине он не носит кольцо. Не в кольце-то дело, не в нем. И в машине вновь повисла тишина. Вернее, опять во весь голос зазвучало соло дождя по крыше автомобиля.
— Ну а как оно вообще? — неопределенно спросил Чернышев.
То есть сразу чувствовалось, что ему точно так же наплевать на Кристинины дела, как и ей на то, по какой причине он не носит обручальное кольцо. Всем на всех наплевать. Тогда почему же так ноет душа? Почему так больно сердцу от его равнодушного голоса?!
— Ничего, спасибо, — так же равнодушно ответила она.
— Ничего — пустое место, — отрезал Чернышев.
И Кристина вспомнила — он же терпеть не может это слово! Он всегда так говорил, если при нем кто-то что-то оценивал словом "ничего". Ничего, по его мнению — пустота, ничто, несуществование. Просто пустое место. И сейчас его раздражение придало его равнодушному голосу хоть какую-то живость. Вот теперь он был хоть немножко похож на настоящего Валерку, а не на замороженную восходящую — или, скорее, уже восшедшую? — звезду Валерия Чернышева.
— Хорошо, — с готовностью поправилась Кристина. — Если так угодно, то у меня все хорошо. Даже замечательно. Живу, ни в чем недостатка не ведаю. Муж плавает, уже старпом. Года через два станет капитаном. Отлично зарабатывает, меня на руках носит. Я работаю все там же, старшим нормировщиком. Работаю только для того, чтобы не умереть со скуки. Достаточно?
— А дети? — никак не желал угомониться Чернышев.
Кристина разозлилась. Нет, ну надо же, гад какой! Все ему расскажи, все ему доложи!
— С детьми не спешим! Фигуру мою бережем. Ты ж знаешь мою маму. Вот муж мой и опасается, как бы и я не растолстела. Я и сама для него ребенок. И меня это вполне устраивает, между прочим. Наверное, я эгоистка. Но мне так лучше. Я хочу, чтобы вся его любовь и все его подарки доставались мне. Понятно?!
— Вполне, — почему-то сквозь зубы ответил Чернышев. — А он, твой любящий, что, тебя совсем не ждет? Или он в рейсе?