Вообще-то, у него был хороший вкус. В пакете оказалось не только белье. Планируя взять меня с собой, он купил мне стильное шерстяное платье черного цвета, которое приятно облегало фигуру. Красивые шелковые чулки. Черные, без пояса. Никогда не носила чулки. Но вспомнила стрелку, помятую юбку и джемпер, и мысленно махнула рукой на совесть. В конце концов, он купил эти вещи для меня. Почему бы их не надеть?
Ужинали молча — так проголодались, что не было сил говорить. Гамбургеры запивали томатным соком, а я с тоской посматривала за стекло. Туда, где в полном мраке снова лил дождь. На эти несколько часов в объятиях Константина я внезапно стала настоящей. Такой, какой могла бы быть, если бы моим мужем был он, а не Валера. Только чудес не бывает.
— Ты красивая, когда грустишь. И глаза у тебя… до сих пор светятся, — буркнул Константин и почему-то улыбнулся.
А я вдруг поняла, что никогда в жизни не смогу работать в той роли, которую он для меня приготовил. Слишком сильно я на него запала.
— Прогуляйся со мной по набережной, — сорвалось с губ.
— Там же дождь, — удивленно взглянул на меня Константин.
— Ты же любишь дождь?
— Любить дождь и гулять под дождем — разные вещи, — он усмехнулся. — Ну, да ладно. Идем, прогуляемся.
Помог мне надеть пальто, которое оказалось в гардеробе в прихожей. Я натянула сапоги, взяла сумочку, и мы вышли из квартиры.
Лифт быстро спустил нас на первый этаж. Миновали консьержа, и оказались на темной улице.
Сырой и тяжелый воздух пахнул в лицо желанной прохладой. Константин раскрыл зонт, и мы быстро перешли дорогу.
На набережной было тихо. Еще работали небольшие ресторанчики, яркие фонари освещали дождь и усыпанные листьями дорожки, но прогулочные катера уже стояли на пристани уснувшими, до самой весны. Совсем близко бились о бетон тихие речные волны. Я сжимала локоть Константина и отчего-то чувствовала себя потерянной.
Он подошел к темной воде и задумчиво посмотрел вниз. Подхватил меня за талию, и скоро я оказалась в его объятиях.
Из-за дождя потеплело. На набережную опустился плотный туман и стало почти ничего не видно. Ночь, осенняя сырость, и туман. Мне казалось, я никогда не видела картины прекраснее. И мой спутник — мрачный, властный — он идеально вписывался в эту картину.
Константин коснулся пальцами моих губ и усмехнулся. Мы не говорили, но в тот момент слова были ни к чему.
Он склонился ко мне, коснулся нежным поцелуем моих губ. Сейчас его губы не подчиняли. Они ласкали — осторожно, мягко — и от этого кружилась голова.
— Знаешь, пожалуй, мне пора домой, — внезапно очнулась от наваждения я.