— Какая тварь нас сдала? — крикнула Громова.
— Да! — подхватили остальные. — Классная же сказала, что сбежали почти все. Значит, кто-то не сбежал! Кто не сбежал? Из-за кого нас теперь нахлобучат? Кто крыса?
Кричали почти все, хором, возбуждённо, яростно. Казалось, виновного сейчас в клочья разорвут. Мика оцепенела. Она даже вообразить не могла такую реакцию. Из-за урока вот так бесноваться? Ей сделалось страшно. Если бы хоть Лёша был…
— А я, кажется, догадываюсь, что за сволочь нас так подставила, — Громова скрестила руки на груди и вперилась угрожающим взглядом в Мику. — И кому-то сейчас не поздоровится. Эй, двери заприте, чтоб сюда никто не сунулся, пока мы…
Но тут подал голос Колесников.
— Ну, я — та сволочь, я.
Гвалт тут же стих.
— Ты?
— Женя, ты шутишь? — изумился кто-то из девочек.
— Онегин, ты чего? — повернулись к нему все остальные.
— Да ну нафиг! — тряхнула головой Громова.
— Ну спроси у Тамары.
— Почему? Зачем?
— Мы же договаривались!
Он пожал плечами.
— Я ни с кем не договаривался.
— Ну капец! Как ты мог?
— Вот нахрена так было делать? Нахрена было так всех подставлять…
— Ну ты и… — не договорил Антон, скривился, подхватил сумку и направился к двери.
Никто Колесникова не тронул, никто ему и высказывать ничего не стал, если не считать единичных разочарованных возгласов. Но достаточно было и того, как на него посмотрели одноклассники. Даже девочки. Даже Громова, которая всегда взирала на него как на икону. Так в кино смотрят на предателей или на подлецов, которые всю дорогу прикидывались хорошими, а потом вдруг сдёрнули с себя личину и явили свою гнусную сущность.
Мике от их взглядов сделалось по-настоящему плохо, как будто не на Колесникова они были обращены, а на неё. Её будто каменной глыбой придавило. Она даже двинуться не могла, так и сидела за своей партой, с трудом дыша.
Надо было ему что-то сказать, но она не могла найти в себе силы хотя бы повернуться и посмотреть на него. Впрочем, спустя несколько секунд он тоже вышел…
Мика не верила, что вот так бывает. Чтобы из-за какой-то ерунды разом все отвернулись от человека. Причём от того, кого ведь любили.
Его, конечно, не гнобили, но очень демонстративно и дружно выказывали своё порицание.
На следующей перемене парни вдруг озаботились тем, что надо срочно искать замену в команду, ведь «предатели не играют в баскетбол». Обсуждали это вслух и так, будто Колесникова здесь нет.
Он же делал вид, что ему всё равно, что вся эта возня никак его не касается. Сидя за дальней партой, он со скучающим выражением лица смотрел в окно. Потом Марина Стеблова подошла к Колесникову, положила перед ним наушники. Не положила даже, а швырнула.