Кстати, картина на стене так и осталось в виде, который ей подарил кабанчик. То есть на ней красовался полуголый ректор. Видимо, Ингвару настолько понравилось, что у него хоть где-то есть кубики пресса, что он решил не убирать непотребство не смотря на то, что это могло задеть чувства невинных девушек!
Мои, разумеется.
Но ректору до моих чувств не было никакого дела.
Магистр гипнотизировал меня взглядом, нервно постукивая пальцами по столешнице. Никак не может сохранять спокойствия без чудодейственного чая? Так я сама сейчас налью ему коньяк, благо все с нашего потока знают, где в кабинете ректора хранится коньяк. Только о том мы умолчим, история была давняя, еще на первом курсе случившаяся.
— Ну и где он?
— Кто? — удивилась я.
— То магическое существо, разумеется, — раздраженно ответил мужчина, будто я должна была прочесть его мысли.
— Не понимаю, о чем вы.
Я искренне не понимала! Ректор поджал губы.
— Вчера вы, студентка Вильт, совершенно непозволительным бестактным образом ворвались в кабинет ректора, использовав магическое существо.
— Если к вам уже заходила мадам Мейси, то вы должны были знать, что я понятия не имела, что это за магическое существо. Я стала такой же жертвой обстоятельств, как вы или магистр Дан.
Ректор прищурился и вновь начал стучать пальцами по столу. Я медленно подтолкнула к нему бланк с наказанием. Крыть ему было нечем, поэтому пришлось брать в руки перо. Занеся его над бумагой, он бросил на меня холодный взгляд. Я заискивающе улыбнулась.
Размашистая подпись была поставлена! Ура! Пора тикать отсюда.
— Стойте, студентка Вильт, — внезапно остановил меня ректор, — а кто три дня назад после отбоя стащил у мадам Хамфри с кухни четыре пирожка?
— Не четыре, а два! — возмутилась я, и ректор довольно прищурился.
Я прикусила язык. Ой дура! Молчала бы, целее бы была. Вот говорил мне отец: чувство справедливости во мне надо искоренять. А ведь и правда стащила: тогда особенно долго задержалась в загонах, пропустив ужин, была голодной, зашла на кухню, там никого не было, вот я и взяла их: свеженькие, румяненькие, никак специально для ректора приготовленные. Взяла не только для себя, второй честно отдала Адин.
— Две недели чистки драконьих загонов, — припечатал магистр довольно, тем самым вызывая у меня непреодолимое желание рассекретить свою осведомленность об алкогольном тайнике и лично налить ректору коньяк. С ним он адекватнее, ей богу!
Так, Алисия, вдохнула-выдохнула, все хорошо. Подумаешь, две недели! Ты как-то весь семестр чистила и ничего… ничего, кроме гордости, не пострадало. Зато закалился характер и ушла брезгливость. На веки вечные ушла, помахав на прощание белым платочком.