‒ Сира Нота, зайдите в мой кабинет, пожалуйста, ‒ в его голосе не было негодования, скорее сожаление, что придется меня отчитывать, но парни все равно проводили меня сочувственными взглядами.
Дверь закрылась, отрезая путь к отступлению, а атмосфера в комнате стала какой-то густой и напряженной.
‒ Сира Нота, вы нарушили указания, и если бы не приказ Короля, то сейчас я бы уведомлял вас об отстранении от дела с пересмотром наших договоренностей, ‒ его слова, холодный тон обрушились на меня как ушат ледяной воды. ‒ Ваши действия повлекли за собой необратимые последствия.
‒ Я действовала по обстоятельствам, ‒ так не хотелось признавать себя виноватой, ведь я спасла девушку, вот только главного «злодея» мы из-за этого точно не найдем теперь, пока он сам не объявится, а тогда может быть поздно. Я чертовски виновата.
‒ Именно, а в данном случае нужно было действовать строго по плану. С этой девушкой ничего бы не случилось, зато у нас была бы возможность поймать Тревоса!
‒ Откуда ты знаешь, что с ней ничего бы не случилось? ‒ у меня перед глазами стаяла картина утра, когда я встретила Аарона, а в ушах зазвенели крики его матери. ‒ Я была там! Когда эти звери убивали маму Рона! Я слышала все, что они с ней творили! И видела итог! Ты бесчувственный чурбан! ‒ слезы застили глаза, и я выбежала прочь из кабинета, с грохотом хлопнув дверью.
Очнулась уже на крыльце, когда кто-то схватил меня за руку, прижал к груди и начал гладить по волосам. Возникло стойкое ощущение, что так уже было. И эти руки, и этот запах. Гидеон…
‒ Настя, прости. Я не хотел… Не хотел тебя расстроить или заставить пережить тот день вновь. Мне жаль. Знаешь, может сейчас не лучшее время, но я должен сказать тебе. Последнее время ты занимаешь все мои мысли. Сначала меня восхищала мать, что не раздумывая кинулась защищать своего ребенка, потом я переживал о девушке, которой может грозить опасность всего лишь из-за ее внешности. Дальше меня мучил исследовательский интерес и желание заполучить неизвестный дар, я так жаждал поймать беглянку из Росдола, что это переросло в наваждение. И, когда ты, наконец, оказалась в моих руках у особняка Томша, такая растрепанная, взъерошенная, я с трудом тебя отпустил. Мое желание прикоснуться к девушке-тайне ушло, теперь… Настя, я больше не могу молчать. Я люблю тебя.
Мне вдруг стало так радостно. Только смущение горело на щеках, как хорошо, что нас никто не видит, тьма сама укутала нас в кокон, укрыв от любопытных глаз.
‒ А как же твоя девушка?
‒ Элиза? Я расстался с ней давно, практически сразу после нашей с тобой встречи в Росдоле. Только она все никак не успокоится, я, кажется, завидный жених.