Они встречались уже полгода, а Даня до сих пор яркой вспышкой помнил захлестнувшую его радость, когда на школьной дискотеке Лина осмелилась первой подойти к нему и пригласить на медленный танец. Даня неловко прижимал ее в танце к себе, невзначай касался губами ее лба, вдыхал сладкий цветочный аромат ее парфюма и дивился тому, какая она маленькая, хрупкая и милая. И ей не нужно было быть первой красавицей школы, чтобы украсть его сердце: потому что в обход всем шаблонам он уже давно засматривался украдкой на часто и весело смеющуюся девушку из параллельного класса с россыпью веснушек на чистой белой коже, обладательницу рыжевато-золотистых волос, круглых зеленых глаз и вздернутого носика.
До знакомства с Линой Даня по-настоящему ни с кем не встречался: кроме жалких обтираний с одноклассницами на школьных посиделках и девчонками со двора на скамейке возле подъезда дальше дело не шло. Ему постоянно что-нибудь не нравилось в липнущих к нему подружках, а поддаваться общему настрою: «Да это просто секс!» не хотел.
Внешне Даня считал себя довольно обычным парнем: роста выше среднего, светло-русые прямые, очень густые волосы, подстриженные, как по линейке, в тяжеловесное каре, ореховые глаза, прямой нос, тонкие губы, строгий овал лица. Хотя девушки постоянно обращали на него внимание, но их привлекала, в большей мере, его сдержанность, за которой чудилась загадочность.
Даня по характеру был довольно замкнутым и закрытым парнем, не любил трепаться о пустом, имел ряд твердых жизненных принципов, которые иногда мешали проще относиться к жизни, но с другой стороны они же помогали ему уважать в первую очередь себя. Поэтому у него было несколько хороших друзей, много приятелей, потому что «Даня — реальный чел». Только вот из-за этих же правил не получалось переступить через себя и просто с кем-нибудь переспать.
Хотелось романтики и страсти, взаимной увлеченности друг другом. Вот таким он был индивидом с отсталыми взглядами на теорию отношений.
После той дискотеки Даня проводил Лину до дома, робко поцеловал, едва коснувшись ее губ, и с надеждой спросил:
— Ты ведь не сделаешь завтра вид, что ничего не было? — такое тоже случалось.
— Зачем? — округлила глаза девушка. — Ты мне вообще-то нравишься, — и убрала тонкими пальчиками с его лица прядь выпавших из-за ушей волос.
— Ты мне тоже, — выдохнул Даня. И по дороге домой понял, что влюбился. Вот так просто: без особых знаков на небе, без долголетних мучительных страданий, без всяких сомнений.
Лина в противовес ему была очень эмоциональной, открытой, не умеющей долго сидеть на одном месте. Она бесцеремонно вторгалась в его личное пространство, на ходу меняла планы, не позволяя по привычке сидеть на кухне с чаем, сигаретой и книжкой, жарко спорила по любому поводу и порой доводила до белого каления, когда Даня едва зубами не скрипел от злости. Но именно разница в темпераментах заставляла его с каждым новым днем влюбляться в нее еще сильнее.