Сумасшествие продолжалось в течение месяца. Оставаясь наедине с Агатой, Артем с ненормальным блеском в глазах преподносил на ладони всю свою вывернутую наизнанку душу, изливаясь стихами и вроде бы ничего не требуя взамен. Лишь самую малость. Ему нужна была ее страстность, вся пылкость физической любви.
Агата слишком поздно поняла, на каком топливе полыхает необузданная Темина страсть и что служит для нее стимулом. Все рухнуло в одно мгновение. Стоило ей только произнести: «Давай прекратим эту игру в прятки. Мы же просто можем быть вместе. Меня больше ничего не удерживает рядом с Димой».
Пылкость их взаимного влечения растаяла в одночасье, и уже не было вспышек творческого безумия и мгновенных стихотворений, набросанных абы как, наспех, на случайных листках. Очарование тайны превратилось в пошлый обман. Тема был великим манипулятором, трагиком и комедиантом в одном лице, победителем и страдальцем по собственному желанию, и при этом всегда — сторонним наблюдателем.
И вот теперь, услышав ненужную, выпадающую из контекста пьесы фразу Агаты, Артем решил, что игра закончена.
Агата смотрела в потолок и думала в каком-то поэтическом бреду о том, что…
«Теперь я для него пройденный этап, перевернутая страничка: ни я, ни моя жизнь его больше не интересуют. А что делать мне? Как справиться с зияющей дырой в сердце, пробитой осколком ледяного равнодушия»?
Скрип ступенек. Чье-то дыхание.
Дима.
— Агата, прости меня, — прошептал он, присаживаясь рядом с ней на кровать.
Девушка почувствовала, что ее сейчас вытошнит. Происходящее утомляло своей предсказуемостью.
— Давай забудем все эти глупости, — тихо говорил Дима, гладя ее по плечу. Агата вдруг осознала, что если сейчас она ничего не предпримет для того, чтобы прекратить эту невероятно бестолковую мелодраму, то все закончится тем, что она наверняка расплачется, уткнувшись в Димино плечо. Слезы плавно перетекут в объятия, затем постельная сцена в знак примирения, а утром она будет себя чувствовать еще отвратительней, чем сейчас.
— Все будет хорошо, — продолжал успокаивать сам себя Дима.
— Ты действительно в это веришь? — вспыхнула Агата, откидывая его руку и садясь. — Ну сколько можно обманывать себя? Неужели ты не замечаешь, что нас со всех сторон окружает ложь?
Дима молчал, отвернувшись с упрямым выражением. Агата видела по его лицу — он знает, что она ему скажет. Давно ждал этих окончательных слов, готовился к ним и все равно не хотел их услышать.
— Я ухожу, — произнесла Агата, подскочив с кровати и в спешке натягивая кроссовки. Сломала ноготь на мизинце. Чертыхнулась.