Лисс даже восхитилась. Собственным познаниями в области идиоматических выражений, так и норовивших слететь с языка в адрес чёртовых боевых магов, оставшихся в деревне. И умудрившихся всей компанией, дружно прохлопать этого милого старца, «божьего одуванчика», старейшего жителя горного посёлка…
Девушка возвела глаза к потолку, страдая от невозможности вслух озвучить все свои соображения. Действительно, кто бы мог подумать, что этот очаровательный образчик старческого маразма и есть глава той самой кровавой секты? Милый дедуля, забавный и заботливый такой.
Насквозь провонявший смертью и кровью, ага. Но кого это, кроме Миры и Лила смутило? Лис вон, и вовсе отказался в дом заходить. Повернулся задом, лапами загреб, наглядно демонстрируя всё, что он думает по этому поводу и гордо удалился в сторону конюшни.
Чёрный, лоснящийся магический лис был по натуре эгоистичен и до зубного скрежета хитрожоп. Но речь сейчас совсем не о том!
Глядя ненавидящим взглядом на кованые браслеты на руках, сжавшие магическое ядро в ледяные тиски, Мирада Лисс впервые в жизни делала то, что делал каждый адепт Университета прикладных магических наук перед дипломом и преддипломной практикой. А именно — молилась.
Всем известным богам, всему пантеону разом и парочке языческих тотемов до кучи. Дедок не поскупился и надыбыл где-то печально известные оковы «Викт-Ора», лишавшие пленника даже намёка на силу. И то и дело дёргая руками и ногами, девушка горячо и клятвенно пообещала, что если выживет — покажет всем, где раки зимуют!
А если нет и (тьфу-тьфу-тьфу!) всё же отправиться к Хельге, то доведёт богиню до нервного срыва, но получит шанс вернуться обратно. Призраком, зомби, упырём… Да хоть тупоголовым виверном! Лишь бы устроить всем причастным к гибели юного артефактора лицам весёлые дни и незабываемые ночи!
До полного поседения незабываемые!
Увлёкшись поиском назначения крайних, Лисс как-то упустила тот момент, когда процесс жертвоприношения перешёл к самому главному. А точнее — к убиению этой самой, невинной жертвы. Не зависимо от её мнения по данному вопросу и степени невинности. Разошедшийся дедуля возвёл глаза к каменному потолку, завывая зубодробильные катрены и резким взмахом попытался пробить ножом грудную клетку застывшей, как мышь под веником Миры.
21
Лисс вжала голову в плечи и крепко зажмурилась, торжественно готовясь умереть. Вот только удара, боли и прочих прелестей предсмертной агонии, почему-то не последовало. Зато уши резал противный скрёжет металла по стеклу и тихий, очень знакомый, очень голодный рык одного хитрого, хвостатого, эгоистичного фамильяра, раскатистым эхом разнёсшийся по пещере.