- А это, я так понимаю, причина нашего собрания. Что ж, пожалуй, я не удивлена поступившей жалобе. Если этот, с позволения сказать, учитель, так наряжался на протяжении всего учебного процесса… Милочка, вы хоть что-то знаете о дресс-коде? А о профессиональной этике?
- Прошу прощения, не знаю вашего имени отчества…
- Милена Александровна.
- Хорошо, отлично, - потерев переносицу, я глубоко вздохнула. И мысленно заверила себя, что вот так сразу посылать человека «на йух» будет, как минимум, не практично.
Как максимум, сыграет не в мою пользу на этом балагане. И пусть я всё ещё ни бельмеса не понимаю в происходящем, но позволять кому-то меня в чём-то обвинять…
Простите, не для того я Достоевским себе нервы портила на экзаменах!
- Так вот, Милена Александровна, - прилежно сложив руки на коленях, я нацепила самую лучшую из своих улыбок на лицо. И мягким, вкрадчивым учительским тоном, от которого та самая девица вздрогнула и спряталась за мать, продолжила. – Безусловно, я знакома с такой вещью, как профессиональная этика. И, конечно же, мне прекрасно известно, что такое дресс-код. Но пожалуйста, уточните, в каком из законодательных актов нашей великой родины есть чёткие указания на то, как и во что одеваться учителю в свободное от преподавания время? Насколько мне помнится, придерживаться делового стиля я обязана во время учебного процесса, проведения уроков или иных мероприятий, направленных на обучение и воспитание детей. В ином случае выбирать, в чём мне ходить и как, я буду, основываясь исключительно на собственных вкусовых предпочтениях.
Как у меня язык в узел во время этого монолога не завязался – не знаю. Видимо, сказалась практика чтения диктантов и нотаций, в попытке повлиять на неокрепшие детские умы. И пока эта самая Милена Александровна хватала ртом воздух, судорожно подбирая контраргументы, я соизволила посмотреть на «потерпевшую».
- Семкова? – мои брови удивлённо поползли вверх, а челюсть лишь чудом осталась на месте. – Солнце моё, а когда это я у вас преподавать что-то начала? Вы же как послали меня великим и могучим, да всем классом… Так мы с вами до конца учебного года и не встречались больше.
Семковой, собственно, хватило остатков совести, чтобы покраснеть и опустить глаза в пол, ковыряя носком кроссовка ламинат. Всем своим видом демонстрируя, что она тут ну вообще ни разу не причём. Её мать попыталась, было, открыть рот, но наткнулась на задумчивый взгляд моего начальства и предпочла пока не отсвечивать.
Зато пришедшей в себя Милене Александровне никто не помешал продолжить свой допрос с пристрастием. Поправив очки (опять), эта очаровательная во всех смыслах женщина, кашлянула, привлекая к себе внимание. И строгим тоном заядлого инквизитора произнесла: