Вечер.
Блеет телевизор —
жгут политики репризы.
СМС-ка.
"Где ты ходишь?!
Мы ж
договорились вроде?"
Чертыхнулся.
"Ну и память.
Не сгущает соки в камедь.
Забываю всё на свете.
Кэш забит, а доступ в нетях."
В мыслях не было динамить.
Душ.
Парфюм.
Оделся.
Вышел.
Динь!
Ватсап.
Чего-то пишет.
"Милый,
не забудь резинки."
Вот ведь ягоды-малинки!
Без усилий и не скушать.
Лифт.
Парадная.
Наружу.
Понедельник не суббота…
В адюльтер как на работу.
Холод.
Сумрак тёмно-сизый
светом фонарей пронизан.
В эту зябкость,
словно в реку
занырнул.
Доплыл.
Аптека.
Дверь закрыта —
спит провизор,
пахарь кассового чека.
А погодка всё лютеет.
Как из сита дождик сеет.
Сырь и голые деревья.
Не апрель,
октябрь скорее.
Ветер дует,
ветки машут,
по асфальту тени пляшут.
Жму звонок.
"Ну, где ты, дядя?
Я ведь здесь не на параде.
Весь промёрз, уже и кашель.
Побыстрее, Бога ради."
Наконец-то открывает.
— Что угодно?
"Уж не чая!
(Пусть горячего и с ромом.)"
— Мне бы, дяденька,
кандомы.
— Сколько пачек? —
дед зевает.
— Пары хватит. —
отвечаю.
Расплатился.
Ночь всё ближе.
Хоть согрелся.
Темь.
А с крыши
в козырёк над головою
капли бьются, часто сбоя…
Как же тяжко!!!
Боже,
слышишь?!
Жизнь,
как старые обои!
Дежавю сосёт и мает.
Сгинь, тоска!
…Но лыком в стрОку
стих любимейшего Блока
мягко в голову вонзает
кочедык плетений Рока…
Вот фонарь.
И вот аптека.
Нет исхода!
Мрак кромешный.
Я стою, смешной и грешный —
хуже нету
человека!
Вниз лечу
и часто сбою.
Жизнь
как старые обои…
Накатило
и исчезло…
Что за чёрт в трясину тянет?
Столько вдруг слезливой дряни
изо тьмы на свет полезло!
Всё фигня!!!
Как пёс промокший,
глупою душой продрогшей,
от слезливой канители