— …Стража! — гаркнул он, так что я вздрогнула. В двери тут же появился гвардеец. — Спустить её в темницу.
8
Его Высочество покинул комнату, оставив меня наедине с давящей тишиной. Впрочем, ненадолго — гвардеец не позволил долго рассиживаться и поспешил исполнить приказ.
Дорога вниз, в камеры, была как в тумане. Я ещё не до конца осознала, что меня ждёт.
Вскоре просторные переходы сменились тёмными и узкими, а потом и вовсе повеяло сыростью и холодом, к ним прибавился и запах плесени. У каждой двери стояли гвардейцы, они молча сопровождали меня ничего не выражающими взглядами. И когда мы спустились в подземелье Штор-Таль, послышались голоса, кашли, пьяные невнятные возгласы, давая понять, что это грязное мрачное место поглотит меня в пропасть. Стены давили, будто я оказалась в пещере, и вот-вот каменная гора обрушится на меня и придават — жуткое место, дающее почувствовать себя слабой, никчёмной и беззащитной.
Мы прошли вдоль камер, в которых за решётками сидели преступники. Я старалась на них не смотреть — только перед собой, в спину ещё одного гвардейца, что вышел сопроводить нас в недра подземелья до нужной темницы. Но всё же глянула в сторону. Боги, лучше бы я этого не делала! Один из грязных в отрепьях проходимцев, вперившись в меня взглядом, показал непристойный жест — задвигал бёдрами вперёд и назад. Я на секунду закрыла глаза, стараясь отрешиться от всего.
Спокойнее, только не отчаиваться. Я ни в чём не виновата, и это скоро выяснится.
Только каким образом, не понимала.
Мы свернули в проход, ведущий в левую сторону подземелья. Здесь двери были узкими и низкими, сквозь решётку я видела мужчин с темными лицами и жесткими, как железо, взглядами. Несомненно, они монстры, нелюди, отъявленные преступники и убийцы. И где-то среди них Лаквер… Кажется, всё же паника начала накатывать, заставляя все внутренности сжаться.
Меня привели в самый тёмный угол подземелья. Откуда-то сверху сочился тусклый свет из выдолбленной в камне пробоины. Я посмотрела дальше вдоль коридора и увидела чьи-то распластавшиеся по полу руки, просунувшиеся сквозь решётку, и, кажется, кровь.
— Вытащи его, пока он тут смердеть не стал, — приказал мой провожатый гвардейцу.
А я сглотнула подступивший ком дурноты, стараясь не рухнуть в обморок, хотя это был бы для меня выход, чтобы не видеть, как решетка открывается, и гвардеец тащит за руки труп. Меня втолкнули внутрь камеры и закрыли ржавую решётку.
— А мои вещи?! — всколыхнулась я.
Но гвардеец ничего не ответил, и по его молчанию я поняла, что они мне ничего не отдадут. Я узница, такая же проходимка и преступница, как все остальные. И никто не посмотрит, что девушка. Точнее, как раз-таки, может, и посмотрят, но я прочь гнала мрачные, холодящий живот мысли.