Вокруг летало что-то… Илья Ильич выставил перед собой и толпой одноклассников поглотитель. Страшная вещь для любого дана. Но мои, нет, наши друзья, вся шайка, встали вокруг нас, защищая. Принимая на себя возможный удар жуткого артефакта. Все это я видела как во сне, слушая, как бьется ЕГО сердце. Оно стучало мне о ЕГО любви. И моей любви к НЕМУ. Я, кем бы я не была, могла стать только ЕГО и ничьей больше. А это уже пробило, простучало мне мое сердце. Я потянулась к Ину, который отдавал сейчас все свои силы, борясь за меня! И я подержала его. Мой дар потек в него сначала маленьким, слабым ручейком, потом превратился в бушующий поток.
Я почувствовала печать клейма под левой грудью, поняла, что Марк тоже принял на себя руну. Все стихло. И я назвала его своим тантум.
Нам даже говорить ничего не нужно было друг другу. Просто все, о чем мы мечтали, только что стало возможным.
— Я люблю тебя, — Ин прошептал мне в волосы то, что я давно знала.
Я подумала, подумала…и лупанула.
— Ну, надо же, какая новость. Ты еще в прошлом месяце мне это сказал. Вот у меня новость, так новость! Тебе по эссе поставили «отлично». Рад? — и я улыбнулась своему тантум.
Ну, надо было видеть его лицо. Он, похоже, хотел меня придушить, но передумал, вздохнул и засмеялся.
— Динь, теперь, я так понимаю, мы вместе до самой смерти? В связи с этим, прошу тебя умереть позже меня минут на пять. Очень хочется отбыть в мир иной со смехом и в прекрасном настроении! — он даже выпустил меня из объятий и развел руками, мол, я бессилен что-либо сделать с твоим жизнелюбием.
— Без проблем! Провожу тебя в мир иной и займусь приятными вещами, — я хихикала.
— Ну, ну. Какими такими вещами? — он провоцировал меня сказать глупость.
— Отменю заказ на гроб для моего воздыхателя. Ты, вроде как, хотел его прикопать? — я знала, что за этим последует и сама провоцировала его.
— Не, Динь. Уже не прокатит. У тебя теперь клеймо. Ты можешь делать, все, что хочешь, но я буду знать, что ты моя. И еще, если умру я, ты тоже умрешь. И наоборот. Поэтому, давай я буду тебя беречь. И себя тоже, ради тебя, — мне после этих слов вспомнилась мама и ее угасание после потери ее тантум, моего папы.
— Инь, как я с тобой жить-то буду? — я вздохнула, а он напрягся и ощутимо.
— Козявка, это еще что за заявление? — парень реально пуганулся.
— Умру ведь, — я старалась печалиться.
— Чего?! — и снова его ошеломительные брови уехали под кромку волос, — Ты…ты… Динь, если твой адский дар еще что-то замутил, просто скажи! Чего еще ждать? Войны? Ледникового периода? Нашествия розовых ослов? Почему умрешь, козявка ты рыжая?!