Итог: они на полу в кровище и соплях, а я только завелся!
Потом были море выпивки и братания со всем баром. Потом две девочки на заднем сиденье моей машины и я пьяный в слюни за рулем. Потом моя холостяцкая трах-хата. Секс. Утро. Похмелье. Жееесть….
Не знаю, что стукнуло в мою больную голову, но я, в этом жутком состоянии потащился в Дискерэ. До школы я добрался на автопилоте. В моем рюкзаке устроилась батарея бутылок с минералкой, поскольку сушняк был жесткий. Не помню точно, какой шмурдяк я употреблял, но помимо сушняка был серьезный выхлоп. Половина пачки жевательной резинки в рот слегка улучшила ситуацию.
В класс я вошел более — менее бодро. Рыжей еще не было. Упал на свой стул, хлебнул водички из бутылки, и уронив голову на парту, реально заснул. Мне снилось, что я брею Стрельца на лысо, а Динь стоит рядом и пальчиком указывает на места, где еще не все волосы убраны. Потом Динь стала трясти меня за плечо. Я не понимал, чего она хочет и проснулся.
Надо мной нависал Ильич. В аудитории было пусто. Интересно, учебный день окончен?
— Бессонов, ты потерял совесть? Сколько можно прогуливать? И это перед тестами? — Ильич буравил меня своими окулярами, — Ну, черт! Что ты пил-то вчера?
Хворостов сморщился и демонстративно помахал рукой перед своим носом.
— Илья Ильич, не помню я что пил, помню, что было весело, — я выдал самую наглую из моих ухмылок.
Ну, нравилось мне доводить нашего классного. Жаль, что он всегда реагировал адекватно.
— Бессонов, ты осёл, — Ильич был серьезен, — Такими темпами Лакри реально станет мадам Стрельцовой, а не мадам Бессоновой.
Я почти открыл рот от удивления…
— Думал не замечу, как ты смотришь на тиби? Думал не увижу, как бесишься и ревнуешь? Да ты спал сейчас и улыбался. Сколько лет я знаю тебя, а это впервые. Открытая улыбка, Марк. Не ухмылка, не усмешка, а улыбка. Я уже промолчу, как ты бормотал во сне:-«Динь, Динь» — Ильич ни грамма не злорадствовал и это напрягало, — Что, уполз в берлогу и там тоску глушил? — тон Хворостова стал сочувственным.
Он что, тоже жалеет меня?! Я Марк Бессонов, потративший годы своей юности на то, чтобы стать лучшим, стал объектом жалости для учителя и рыжей козявки?! Я готов был бомбануть из главного калибра по Ильичу.
— Оу, оу, изи, бой, — Хворостов поднял руки, сдаваясь, — Ты видел свою рожу, когда злишься? Ничего удивительного, что девочка неделю назад убежала от тебя сломя голову!
— Что?! — я мотал головой как баран, стараясь избавиться от похмелья и остатков злости на учителя
— Я видел и слышал как вы ругались. Так же увидел как ваши ауры «свились». Ты ведь не ощутил, верно? — Ильич смог заинтересовать меня сверх меры.