— Марк, спасибо. Спасибо за то, что ты выслушал меня, не ругался, не смеялся надо мной. Я понимаю, что подбешиваю тебя. Раздражаю. Но сегодня ты очень мне помог, не смотря на свое отношение ко мне. Я никогда не забуду этого и при первой же возможности обязательно отплачу тебе тем же. Поверь, это не пустые слова. Ты совсем не такой, каким представлялся мне. Ты гораздо лучше, чем я думала и мне остается только сокрушаться по поводу своей непроходимой тупости и слепоты. Мне жаль, что теперь ты вынужден терпеть меня рядом с собой на уроках, но я постараюсь вести себя тихо и никоим образом не мешать тебе. Если нужно, стану невидимкой. Если хочешь, я поговорю с Ильей Ильичем и объясню ему все. Может, он изменит свое решение и я снова будут сидеть одна, за своей партой, — я замолчала ненадолго, собираясь с силами и мыслями, — Я могу обнять тебя в качестве благодарности за все твои мучения с курицей- тиби?
Я ждала его ответа, с ужасом понимая, что если он откажет, я просто со стыда сгорю.
Марк остолбенел, но честно пытался сохранить на своем лице подобие спокойствия. Потом выдал уверенное.
— Можешь.
Я обрадовалась, подскочила к нему и подняв руки для объятия, слегка замешкалась от смущения. Потом решительно продолжила. Обняла его за шею и крепко прижала к себе, настолько, насколько смогла. Ему пришлось наклониться ко мне. Еще бы! Такой козявке как я трудно соответствовать такой башне как он. Сам Марк снова замер, потом обхватил меня своими ручищами и прижал покрепче.
Так хорошо вдруг стало. Будто он делился со мной своей силой, теплом и….нежностью? Боже, нежность-то откуда всплыла? Я уникальная овца! Снова фантазирую на ходу…
А Марк, опять напугав меня своим тихим голосом, проговорил мне куда-то в район уха, зарывшись носом в мои кудри, которые так раздражали его.
— А сидеть ты будешь со мной, Динь.
Момент он, конечно, выбрал тот еще. Я тут, видите ли, пылая благодарностью, объясняюсь ему, а он снова перешел на этот свой убийственно-властный тон. Я сердито выкатилась из его объятий и вопросила звонко.
— Что???
— Мне нравится как ты пахнешь, — вот нате вам, ешьте с маслом.
Он ехидно смотрел на меня, улыбаясь. Потом раскинул руки в разные стороны и двинулся на меня.
— Еще обнимашки, Лакри? — спросил он, поиграв бровями, как делают мачо в фильмах.
— Ой, все! Не могу больше! Выпусти меня отсюда! — я сердилась и топала ногой.
— Эй, ты обещала вести себя хорошо. Слушаться меня, — он снова издевался.
— Слушаться не обещала! Всего лишь, не мешать! — возмущению моему не было предела.
Он засмеялся, удивляя меня своим счастливым видом, которого не замечала уже давно. Я изумилась до такой степени, что забыла злиться.