Ян замолчал, переживая внутренне эти события. Я не торопила его, ожидая продолжения.
— Я ей нужен был только, как кошелек, — продолжил он. — Ни грамма чувств, ни совести, ничего… Хотел сына отсудить, но такого маленького мне не оставили, несмотря на множество доводов — адвокат ее любовника постарался… Живут они во Франции. Перебивается непостоянными заработками. По факту: содержу я. Карьеры не случилось у нее. Любовник бросил, нашел моложе и красивее. Слезно просилась обратно, обещала исправиться, сыном пугала, что не увижу и все в таком духе… Но ребенку лучше не видеть истинных отношений родителей. Я жду, когда он подрастет, чтобы не травмировать, предложу по-хорошему отдать его, или пожалеет… Не нужен он ей… Деньги — все, что надо таким… В общем, история без прикрас.
— Мне жаль…
— Не стоит… Правда… История прошлых дней.
«Зато сейчас многие вещи ясны» — пролетела мысль.
Я даже вспомнила день, когда мы столкнулись, и Ян сказал неприятную фразу: «Я знаю таких, как ты»; «Деньги. Это все, что интересует таких, как ты». Неужели, он сравнил меня со своей бывшей женой? И почему? Но не стану спрашивать. Каждый может ошибиться.
— Еще что-нибудь хочешь знать? — мягко спросил он, быстро отойдя от мрачных воспоминаний.
— Я не знаю, как вести себя с твоей мамой.
— А она тут причем?
— Если ей не понравится, что мы вместе?
— Уверяю: понравится. А вот тебя стает уговаривать бросить меня, зная мое непостоянство и недоверие к женщинам.
Хотела возразить, но не успела…
— Это в прошлом! Забудь! — твердо сказал он. — Ты другая… Знаю, у меня паршивый характер, но ты так умело меня успокаиваешь. Я твой ручной зверь.
Сижу и, молча, хлопаю глазами. Удивлена? — нет. Шокирована и поражена — так будет точнее.
— Иди ко мне, — отодвигается на стуле назад и протягивает руки.
Не думаю ни секунды, буквально срываюсь с места, сажусь к нему на колени, крепко обнимаю и целую.
Чуть позже, после приятных вещей (к чему пока не привыкну, вернее — своим ощущениям рядом с ним), мы расположились в гостиной для кино-марафона. Взяли много подушек и пледы, расстелив диван…
Но до этого, я вышла из душа и надела любимую пижаму, вид которой вызвал у Яна неожиданную реакцию.
— Тина, что это? — он откровенно ржал надо мной, именно ржал, а не смеялся: громко, переливисто, местами до икоты.
Я опустила взгляд на себя, оглядев сверху до низа. И не заметила ничего такого, чтобы так смеяться. Обычная пижама: штаны и футболка.
— Ян! — уперев руки в бока, недовольно уставилась.
— Тина, простииии, — он не перестает смеяться.
— Мне уйти? — я начала обижаться.