Леонид не получил от бабки столь мощного и долговременного «воспитательного импульса» как родители. Леонид хоть и не стал настоящим москвичем, но уже не являлся и дончанином, как никогда не был украинцем. Почему эдакое раздвоение сознание не приводило к некому моральному срыву? Леонид был еще молод, здоров и ему более всего хотелось жить полноценной жизнью, жить так, как он хотел. Увы, так жить он мог лишь виртуально, забравшись в дебри интернета, заходя на сайты знакомств, на порносайты, лицезреть красавиц, которыми он хотел обладать, но опять же осуществлял свою мечту лишь виртуально… И сейчас он бродил в «сети», слыша через наушники как родители разговаривают меж собой на повышенных тонах о нем… и не только.
– На цепь что ли его посадить… ведь убежит, – слышался из кухни голос матери.
– Да никуда он не денется, – успокаивал отец.
– Вон у Оксаны, ни сын, ни дочь, наверняка и не думают ехать бабку искать. А этот… совсем тронулся, – продолжала возмущаться мать.
– Да куда им искать. У дочери не поймешь что с семьей, а сын, Богдан… он же больной совсем, – отвечал отец.
– Да какой больной. Если он где-то здесь под Москвой работает, значит не больной, и лет ему куда больше, чем нашему. Взрослый мужик, мог бы съездить про бабку разузнать…
Леонид понял, что родители говорят о его двоюродном брате Богдане и, не желая больше слушать эти препирательства, вбил в адресную строку «позывные» очередного сайта и поплотнее надвинул наушники…
Оксана Тарасовна не разделяла беспокойства сестры. У нее никогда особо сердце не болело по матери. Впрочем, не в той степени переживала она и насчет дома, в котором выросла. У нее, в отличие от младшей сестры, имелась квартира в Виннице. И вообще, она смолоду жила по принципу: перво-наперво надо беспокоиться о самых близких, а об остальных по мере возможности. А мать для нее уже давно не являлась самым близким человеком. Тем более Оксане Тарасовне и без того было о ком переживать, ведь ни у неё самой, ни у ее детей жизнь в последнее время явно не складывалась. Какая это жизнь, когда она бывший директор школы, в свои шестьдесят лет вынуждена жить в качестве прислуги. Переговорив с сестрой, Оксана Тарасовна решила позвонить сыну, который трудился в бригаде строителей-шабашников в Подмосковье…
– Эй, западэнция, подай молоток!… Вон там саморезы возьми, неси сюда!… Шуруповерт подай!… Западэнция, шевели мослами, что ты ходишь как в штаны наложил!?… Ножовку принеси, да швыдче ходи!…
Все эти восклицания-подгонялки относились к болезненного вида, среднего роста и средних лет подсобному рабочему Богдану Панасюку. В бригаду украинских гастарбайтеров, шабашивиших по Подмосковью, он попал три месяца назад, хотя навыков к строительному делу почти не имел. Потому ничего более важного, чем выполнения команд подай-принеси, ему не доверяли. А работа, которую сейчас выполняла бригада, была непростой – замена огромных старых деревянных окон в зале ожидания одной из подмосковных железнодорожных станций на новые, пластиковые, со стеклопакетами. Как правило, гастарбайтеры с Украины были гораздо более квалифицированными, нежели узбеки и таджики. Потому и работу им поручали требующую определенных навыков «цивилизованного» строительства.