Глобальная несамостоятельность, полная зависимость от родителей, то что кажется естественным в детстве, отчасти в юношеском возрасте, сейчас буквально вязала по рукам и ногам, давила морально. Леонид даже не мог без спроса потратить те деньги, что должен был иметь за нелегкую работу на рынке, в мясном ряду. Почти все вырученное от торговли откладывалось на покупку квартиры. Да, родители его кормили, одевали, даже заплатили за его учебу в колледже. И пока Леонид учился, все это казалось само собой разумеющимся. Но это продолжалось уже не первый год и после окончания им колледжа и, кажется, будет продолжаться бесконечно. Леонид все более задыхался в тисках этой не свойственной, более того противопоказанной молодому человеку жизни. Он хотел иметь постоянно свои карманные деньги, а не обращаться всякий раз за ними к матери и объяснять, куда он собирается их потратить. Ему хотелось посещать ночные клубы, знакомиться с девушками, приглашать их в рестораны… приглашать к себе. И всего этого, вполне естественного московского молодежного времяпровождения у него не предвиделось в обозримом будущем. Квартира, на которую копили деньги… В лучшем случае это будет малогабаритная двушка в не престижном районе, и когда это будет…
В то же время плюнуть на все, уйти от родителей и пуститься в «свободное плавание»… На это Леонид тоже не мог решиться, но понимал, скорее всего, рано или поздно это придется сделать. Иногда у него возникало желание плюнуть на Москву, вернуться в поселок, где он родился, жить у бабушки, найти работу в Донецке и стать, наконец, самостоятельным. Но сейчас и этот вариант оказался неприемлем – там шла настоящая война. Более того, возможно, дом разрушен и неизвестно, что с бабушкой. Леонид, вроде бы никогда не ощущавший особой духовной связи с тем домом, вдруг остро почувствовал, что во всем мире у него только дом бабушки его родной, его наследственный. И если дом разрушен, то у него вообще нет ничего своего…
Решение в сознании Леонида созревало медленно, но неотвратимо. В тот день у отца заболела спина, и ему пришлось в одиночку таскать, а потом разрубать говяжьи полутуши. Эта однотипная, тупая, но тяжелая работа «подтолкнула» окончательно. Когда они как обычно с отцом вечером вернулись в свою съемную квартиру, Леонид, едва сели ужинать, заявил:
– Я думаю, все-таки надо съездить в Донецк, узнать, что с бабушкой и домом.
– Опять двадцать пять, – в негодовании всплеснула руками Галина Тарасовна.
– Мне все равно в Курск в военкомат скоро ехать. Оттуда рукой подать, смотаюсь туда-обратно, разузнаю, – как можно спокойнее, не отрываясь от тарелки, предложил Леонид.