– Эй, камандира, мы к тебе, – проговорил немного пискляво один из пленных. На нем был халат, расшитый разноцветными бусинками и украшенный многочисленными хвостами емурангов и горностаев. Видимо штабной не ошибся, это действительно был шаман.
– Ща разберемся, – рявкнул Кайгородов. Он сделал знак конвойным, и те, без лишних слов, отвели каждого из делегатов друг от друга на несколько метров, и поставили на колени. Получилось все быстро и без суеты, было видно, что дело они свое знают, делают не в первый раз.
– Так, кто таков будешь, – Степан подошел к первому делегату и слегка пнул его по ноге. – Откудова?
– Из Чергушки я, Николай Безменов, – проговорил взволнованным голосом первый делегат.
– Ладно, Николай, а скажи мне, какую власть ты признаешь?
– Справедливую, Ваше благородие, – всхлипнул Николай Безменов.
– Стало быть, благородие, – протянул Кайгородов, – за Царя ты, правильно?
– За Царя, как есть за Царя! Спаси Господи, Ваше благородие! – закивал головой.
– Ах ты шельма! – Разозлился Кайгородов. Казалось, от злости голова у него разболелась сильнее. – А нету теперича царя, был да весь вышел!
С этими словами он выхватил шашку и ловким уверенным движением отсек несчастному голову. Голова глухо ударилась о землю и, сделав несколько кувырков, остановилась, губы жертвы что-то безмолвно шептали. Фонтан крови брызнул из сидящего на коленях туловища, через пару секунд оно обмякло и бессильно рухнуло. Глаза у Степана налились кровью, и головная боль резко отступила. Он нагнулся и отер клинок о халат жертвы. Хорошая была шашка, дамасской стали. Кайгородов нашел это оружие, когда захватил дом купца в Солонцово, и так оно ему понравилось, что на людях Кайгородов без него не появлялся.
Второй делегат, видимо, услышал, или почувствовал, что произошло с товарищем, и когда Степан подошел к нему, трясся от страха.
– Отец родной, прости Христа ради! – закричал пленный, как только услышал над собой дыхание смерти. – За народ я! Истинно за народ, прости Господи! Все расскажу тебе, чего спросишь, отдам все, не убий, богом прошу! Коня возьми, еще есть, тоже отдам, скотины много, все бери, помилуй! – и плача, он упал на землю.
– Чего сопли распустил, не верю я в бога! – крикнул на него Кайгородов, и со злобой шепнул в сторону, – ненавижу, как баба!
Он махнул рукой, подозвав штабного, вложилшашку в ножны.
– Тезка, порасспроси убогого, чего он там знает, а я пойду с последним потолкую.
Шаман молча стоял на коленях. Дышал он ровно, не скулил, не плакал. Услышав шаги, повернул голову.
– А ты мне чё скажешь, человек-птица, – Кайгородов улыбнулся, предвкушая очередную жертву. – За царя али за народ?