Только вот Айне была ведьмой, молодой и сильной, а еще несправедливо обвиненной и жаждущей наказания для настоящих убийц, что помешало ей уйти просто так. Желание мести и справедливости притянуло другую душу, так же несправедливо и неожиданно лишившуюся своей жизни, умершую в муках, душу Алины, мою душу. Часть Айне осталась в этом теле, часть Алины, погибла там, на Земле. Теперь же мы прощаемся с этим миром вдвоем и окончательно.
Я молчу в ответ на предложения Родерика покаяться, мне не в чем винить себя, разве только в том, что я не смогла найти и наказать виновных.
Огонь вспыхивает на сухих дровах, начиная поглощать их одно за другим, медленно подбираясь к моим босым ногам, опаляя своим жаром. Я с ужасом наблюдаю за приближающимися оранжевыми язычками, поджимая ступни, стараясь оттянуть неизбежное, но внезапно, влекомая неведомой силой, вскидываю взгляд на толпу, вновь ловя пристальный взор Киана. Миг, и ничего больше не существует, кроме его глубокой синевы, я погружаюсь туда все дальше и дальше, а затем проваливаюсь в темноту.
Я люблю вечер, обожаю сумерки, особенно летние, когда воздух настолько густой и насыщенный, что кажется, хоть ножом режь, как именинный пирог. Бреду, не спеша, домой, чувствуя, как под ногами, обутыми в босоножки, мягко пружинит трава, обдавая ступни прохладной росой. В парке темно, но я знаю его как свои пять пальцев, буквально пару минут ходьбы, и уже покажется освещенная улица, а там, в двух шагах, и мой дом. Конечно, не стоило так задерживаться у подруги, но лето, отпуск, обсуждение планов на будущий отдых заняло, как оказалось, порядочно времени. Катя, естественно, предложила вызвать такси, но я отказалась. Идти всего ничего, а денежку сэкономлю, да и район у нас достаточно спокойный, тут отродясь не было ничего криминального.
В просвете аллейки уже показалась дорога в пятне желтого света уличного фонаря, и я поневоле ускоряю шаги.
Внезапный и довольно-таки ощутимый толчок в спину силой инерции заставляет меня пробежаться немного вперед, а затем все же упасть ничком, едва успев подставить руки, чтобы сильно не удариться лицом. Кто-то наваливается сверху, вышибая весь дух, и затыкает мне рот и нос ладонью. Я пытаюсь сбросить чужое тело, брыкаюсь, стараясь подняться, теряя остатки воздуха в легких, но меня нападающий сам поднимает на ноги, не убирая при этом руку от моего лица, а другой крепко держа под грудью. Темнота мешает рассмотреть, что делается вокруг, а скудный свет со стороны дороги от уличных фонарей и изредка проезжающих машин, выхватывает лишь темные силуэты. Я понимаю, что злоумышленник не один, их минимум четверо, и у меня совсем нет шансов на спасение. Меня волокут куда-то в сторону, не обращая внимания на мое жалкое сопротивление, подбадривая друг друга радостным и задорным улюлюканьем. Я царапаюсь, лягаюсь, извиваюсь как змея, до ощущения, что мои легкие сейчас разорвет от нехватки кислорода, до оранжевых пятен перед глазами, до похолодевших обессиливших конечностей, а затем теряю сознание. Или мне так кажется, ибо даже в бессознательном состоянии продолжаю отбиваться, чувствуя, как грубо задирают на мне юбку, с силой сжимают запястья, остервенело, рвут мешающую одежду.