Толстячок опять задумался, глядя вдаль.
– А я когда-то тоже бывала здесь часто. С дедушкой, – поделилась воспоминанием Стася.
– Да, море умиротворяет. Там, во Франции, мне неспокойно. Такая тоска порой накатывает. И тянет сюда… Приедешь, сядешь и смотришь на волны… Они напоминают мне чистые страницы. Накатывает одна, другая… и с каждой новой волной всё светлее память и всё легче дышится. Не от того ли нам так привольно у моря? Почему оно солёное? Оно впитало столько человеческих слёз и страданий… Но от этого оно и мудрое… И с нами делится. Надо лишь услышать…
– Вы так красиво говорите, – заслушалась Стася.
– Да, я писатель. То, что вижу и чувствую, у меня тут же складывается в строчки. Но там, во Франции, мне отчего-то не пишется. Там такое яркое море, а мысли все блёклые. Я пишу и рву, пишу и рву…
– Так вы… Я узнала вас! – Стася старалась припомнить имя человека, сидящего перед ней. Оно крутилось на кончике языка, свербило в мозгу.
– О! Не надо имён! Я просто Писатель, – махнул он рукой.
– Писатель – это тот же волшебник, – сказала Стася.
– Да, вы правы. Кажется, человек всего лишь читает книгу. Взял предмет в руки и складывает из него буквы в слова, слова в предложения, словно заклинания. И незаметно происходит магия: кто-то невидимый уже играет на струнах его души, вызывая улыбку или приступ неиссякаемых слёз… Но только если писатель талантливый… А я… весь, кажется, исписался… Всё какое-то дурное, унылое… Самому читать тоскливо… – он тяжело вздохнул.
– Да что вы! Непременно ещё напишете что-нибудь прекрасное. Вот сейчас надышитесь правильным морем и напишете.
– Ах, оставьте меня успокаивать, – он нервно вытер подбородок, – ничего я уже не напишу…
Писатель сложил зонтик и стал рисовать им круги на песке.
– Знаете, что я понял только сейчас и меня это мучает? – он поднял глаза и серьёзно посмотрел на Стасю. – Всю жизнь я хотел создать идеальное рабочее место, чтобы написать свою главную книгу. Я мечтал, какой у меня будет вид из окна, какого цвета обои. И даже какая лампа будет стоять на моём письменном столе. И она у меня есть. Точно такая, о которой мечтал. Прекрасная бронзовая лампа с зелёным абажуром, купленная в Италии… И знаете, что удивительно? Что при этом самые лучшие мои книги появились у матери на пыльном чердаке. Потому что для книг нужно не место, а вдохновение.
И вдруг он нелепо, по-детски, во весь голос заплакал, прикрывшись платком. Стасе было жаль этого человека. Он шумно сморкался, не прерывая рыданий, и его плечи сотрясались.
– Каки-и-ие это бы-ы-ыли кни-и-иги-и-и! – захлёбываясь, растягивал он гласные. – Каки-и-и-ие книги! Чита-а-аю и сам себе-э-э завидую! Лёгки-и-ий сло-о-ог, интрига… полё-о-от мысли-и-и-и-и…