Мы же у сердца гордо носили орлов-победителей.
***
Перенос рисунка на доску неожиданно затянулся. Простая на первый взгляд картина – ёлки да ёлки – скрывала в себе множество деталей. Лапы отличались и величиной, и количеством ответвлений. Снежный покров, хоть и следовал направлению ветки, но имел свой сложный контур.
В общем, на подготовительную работу пришлось убить два вечера. Лишь на третий я включил выжигатель и начал с той ели, которая спрятала косого.
***
Дела у нашей конторы шли всё хуже. В поселке закончилась приватизация государственных магазинов и прочих объектов соцкультбыта. Успешные бизнесмены разобрали их, как горячие пирожки, в прямом и переносном смысле слова, если иметь в виду цены. Разумеется, теперь им не требовалась аренда площадей в промзоне.
Бизнес менее успешных их собратьев был недолговечен. Он словно пуповина связывал мелкого дельца с самой жизнью. Прогорел бизнес – потерялся человек. Порой забирать хранившийся в конторе товар приходили совсем другие люди, но с необходимыми документами на руках. Условия сделки соблюдались, и лишних вопросов никто не задавал. Тогда на главный вопрос, звучавший хрипотцой из каждого ларька: «Что же будет с Родиной и с нами?», – и на тот ответа не было, что уж тут пустыми распросами людей напрягать.
Склады с вожделенным бартером снова превращались в пустые конторские кабинеты, они переживали вторую клиническую смерть. Несколько арендаторов ещё держались, но поток бартера резко сократился, а вместе с ним – и доходы от аренды. Последней надеждой оставалась продажа грузового автотранспорта, сдавать его в аренду было невыгодно, слишком быстро убивался.
Конторе в этом плане не повезло с наследством. Львиную долю парка машин составляла мелиоративная спецтехника: экскаваторы-дреноукладчики, канавокопатели и каналоочистители на базе гусеничных и колёсных тракторов. У этих мастодонтов советского машиностроения не было шансов пережить новый ледниковый период, и их ждала разборка на металлолом.
Грузовики же пользовались большим спросом – они развозили засхлестнувший страну бартер, как эритроциты разносят кислород. У нас было три КамАЗа, пять зилков и два газона, из них на ходу примерно половина. Первый ЗИЛ кормил контору два месяца, затем на заклание ушёл ГАЗ.
А потом этот процесс из коллективно-общественного как-то трансформировался в сугубо личный. С удивлением мы узнавали, что самый новый наш самосвал 55111 хоть и стоит в гараже, но конторе уже не принадлежит, а работавший на нём Вася-Нога числится в штате загадочного ТОО «Феникс».