Посмотрев в толпу гостей, Софья раскинула руки, и все зааплодировали, призывая Настю спеть. Та же в свою очередь не заставила себя долго ждать и, подойдя к пианисту, приказала тому играть довольно веселую композицию о мужском коварстве. И, ни смотря на то, что всем понравилось исполнение известной артистки, Михаил даже не улыбнулся, поняв всю подоплеку данной ситуации. После этого Настя исполнила еще песен пять из своего репертуара, однако их содержание тем или иным способом было связано с мужскими изменами.
– Спасибо большое нашей многоуважаемой гостье, но не будем злоупотреблять ее добротой, – неожиданно прервал выступление своей незваной гостьи Михаил, – Не то рано или поздно мне выставят за это приличный счет.
Несмотря на то, что все посмеялись, Настя даже не улыбнулась, допив свой четвертый за последние полчаса бокал шампанского. После этого она пристально посмотрела в глаза Михаила, который специально ради нее спустился с небольшого балкона и стал рядом с пианино.
– Ну что же, товарищ Дилев, я надеюсь, что и вы не предъявите мне счет за это, – довольно громко произнесла Настя, подавив застрявшие в горле слезы, после чего разбила бокал о каменный пол, – За ваше здоровье.
Не дожидаясь ответной реакции, она гордо развернулась и также невозмутимо прошла к выходу, расплакавшись навзрыд лишь в машине, которая направлялась в сторону ее дома. В голове Насти из-за алкоголя крутилось много мелких, но ярких воспоминаний о ее любви к Михаилу, обида по отношению к нему, вся жизнь с ним и без него. Ее слезы, казалось, неспособна была остановить даже самая радостная весть во всем мире, потому что ей казалось, что весь мир уже и так разрушился на ее глазах. Из-за частого нервного дыхания губы Насти становились сухими как осенний лист, отчего она была вынуждена постоянно касаться их языком. При этом она нехотя вспоминала поцелуи Михаила, и от этого ей становилось еще более горько. Скорее всего, при других обстоятельствах, там, в машине, она бы не рыдала так громко, но алкоголь заставлял ее лить слезы снова и снова, выплескивая всю свою горечь и обиду наружу.
Немного успокоившись, Настя попыталась высмотреть в темных улочках что-то знакомое и, увидев наконец-таки тот дом, в котором она жила в самом начале своей карьеры, приказала водителю остановиться. Выйдя из машины, Настя приоткрыла постоянно незапертую дверь и прошла в узкий грязный коридор, который весь пропах мочой, отходами и мертвыми крысами. Ощутив приток рвоты к горлу, она быстро вышла на улицу и уже больше не останавливалась на пути к своему двухэтажному дому. Отдав водителю приказ, Настя еще раз осмотрела через окно свое прежнее пристанище и сделала лишь один вывод: «Нет, это не мой дом, уже не мой, не тот, что был прежним, чужой и убогий».