– Сэнсэй, – атлет положил ладони на плечи слуги. Улыбнулся широкой улыбкой: – Прощаю, старик. Какие базары. Иди, варгань. Потом прочтешь нам с Мишаней лекцию о вреде ночных клубешников и… И чего там еще, Мишань?
– Да того самого! – Мишаня нервно скомкал пустую банку. Подошел к Аскольду и его слуге. – Ванго, как вас нормально звать-величать?
– Как вам удобно. Друзья моего хозяина – мои друзья. А мои друзья могут звать меня хоть обезьяной.
– Вот это нет, – слегка рассерженный Манцуров поднес к лицу китайца указательный палец. – Вы ни разу не обезьяна! Вы…
– Ну, ладно, ладно, Мишань. – Аскольд аккуратно оттолкнул друга. – Понимаешь, Ванго, это не ты, а я обезьяна – потому что хожу по кабакам, по бабам… Ой-ой-ой, вижу, ты того же мнения?!
– Нет, нет, Аскольд. Вы не обезьяна. Но так не надо.
– Вот, иди варгань, потом прочтешь нам… – поймав недобрый взгляд Михаила, Аскольд потупил взор, медленно выдохнул. – Ладно, не нам. Мне прочтешь лекцию о вреде баб, клубов, пива и так далее. А Мишок посидит рядом, послушает. Окей?
– Это мой долг. – слуга снова сомкнул ладони. Аскольд помешал ему сделать полуприсед, снова развернул к выходу: – Быринько, Сэнсэй. Быринько!
Подождав, пока старик удалится, Манцуров резко обернулся к товарищу: – Аскольд, ты ведь в самом деле как дикарь. Это старик, доктор, верный слуга. Лебезит перед тобой. А ты ему тычешь своей властностью, связями!
– Ты прав. Больше не буду. Ладно, давай еще по…
– Может быть, хватит алкоголя! – Михаил убрал с плеча руку Аскольда. – Или, хотя бы подожди, пока Сэнсэй тебе почитает лекцию?..
– Может и хватит, – не сразу, но очень охотно согласился атлет. – А тортика?
Михаил перевел взгляд на журнальный столик с начатой бутылкой коньяка, тумблерами и тарелками, с двумя кусочками торта в каждой. Тяжело покачал головой: – Бр-р, Аскольд! Лично я уже в ауте.
– Мне тоже надо завязывать, – после недолгого тяжкого раздумья ответил Кононов. – Вот я и с завтрашнего утреца завязываю.
– Честное-пионерское?
– Да, Мишаня, честное-пионерское. Я если слово Ванго даю, я исполняю. Я, знаешь, специально ему честное-пионерское даю – чтобы исполнять. – Подойдя к трюмо, бодибилдер стянул джемпер, оголив торс. Попозировав перед зеркалом, заключил: – Лишнячка вроде почти нет. Но все равно надо с легенькими углеводами завязывать. Ведь нездоровая пища. Да и режиму мешает.
На самом деле причина, побудившая Аскольда резко прекратить потребление сладостей крылась вовсе не в его истинном отношении к вредной пище, а в недавнем инциденте.
Аскольд сидел в ресторане, с аппетитом поедая пирожные и запивая их молочно-ванильным коктейлем. Когда с пирожными было почти покончено, в бар зашел пожилой джентльмен. Пройдя мимо столика с атлетом, он остановился, заторможенно обернулся. Он поглядел на Аскольда, который уже через силу уминал последнее пирожное, взглядом крайне строгого но справедливого начальника. Затем подошел поближе.