– Ты прям как некий…
– Не некий, а просто самодостаточный джентльмен. – подождав, пока парень снимет кожаный пиджак и разуется, Кононов взял его за плечи, повернул в сторону кухни: – Пойдем, выпьем за здоровье честного билдера Кирилла Охтина.
– Чё, он реально честно победил?
– Нет. Он реально честно не победил. Ну, как не победил… Шестое место.
Аскольд поставил на стол тумблеры, плеснул в них коньяка.
– А сколько мне пришлось пота вложить, чтобы объяснить ему, что идти к победе надо маленькими шажками. Сначала – около пятерочки, то есть, место шестое, седьмое, или даже восьмое.
"А не был бы миллионером – был бы около десяточки, – подумал Артем. – Главное – не сказать ничего такого после выпивки! Пусть думает, что я тоже нечто вроде слуги, только поможет…"
– Потом – войти в пятерочку.
– Потом – в троечку, – Артем поднял тумблер. – Ну, окей. За здоровьице еще одного целеустремленного атлета.
– Потом, это потом. Потом будем глядеть что делать. Ну, давай, за Кирилла. За его целеустремленность. Ведь он раньше просто маслы подкачивал. А счас – вот, вполне старательный билдер. Только хочет все и сразу. Ну, это ничего, это поправимо. Давай.
Когда тинэйджер и атлет поставили опорожненные сосуды на стол, в кухне появился китаец с двумя тарелками, наполненными непонятной цветной массой.
– Это антидурственные салатики, – пояснил Аскольд, косясь на недоумевающего Артема. – Сэнсэй знает толк и в еде, и в алкоголе. Сэнсэй, опоздание – ровно минутка!
Китаец, спешно поставив салаты на стол, виновато сложил руки на груди, чуть склонил голову, тяжело вымолвил: – Прошу прощения, Аскольд.
– Да еп ты ж мать, китаеза ты недоделанный, – Аскольд, прыская со смеху, хлопнул слугу по плечу. – Сам-то будешь? Чего себе не принес жратвы?
– Если настаиваете, Аскольд…
– Если настаиваю… А если приглашаю? Побухам? Или не бум?
– Если можно, откажусь, Аскольд…
– Можно. Понимаю, базары про соревы тебе не катят. Свободен, Ванго. Через полчасика нам – фруктиков, чайку своего имунного и баб… Чего прищурился?
– Что такое – баб?
– Юморной ты, Ванго. Ладно, проехали. Баб не надо. Иди, Сэнсэй.
Подождав, пока Сэнсэй послушно удалится, Аскольд снова плеснул в тумблеры, лениво поковырял вилкой салатик.
– Сейчас ко мне фитиш-хэви-додло придет.
– Кто-кто?
– Тузза. – Аскольд пощелкал пультом телевизора.
В экране появились четверо молодых людей в пестрых одеждах. У одного из них на щеке была татуировка в виде разорванного в клочья американского флага. Это была група "Тузза". Музыканты давали интервью.
Нажав на паузу, атлет подождал, пока его юный друг перестанет жевать, с иронией спросил: – А знаешь, почему – "Тузза"?