– Да уж, ты точно не на сто процентов. У тебя вообще что-нить на сто процентов бывает?
– Бывает.
Супруг нежно хлопнул Надю по низу спины. Переставил в тренажере вес поменьше. Жена продолжила физическую работу. Супруг продолжил полемику.
– Вот здесь – в качалочке, все ясно…
– Что же тебе тут ясно?
– Качаются все, соревнуются единицы. А кто выиграет – зависит от владельцев темных лошадок. И болт с ними, с темными лошадками – зато качалочка для всех всегда пожалуйста. Всегда тренера, всегда услуги, всегда доступ.
– И, хочешь сказать, никто тут за нос не водит? Почему у меня подруги от спортпита кто худеет, кто толстеет. А кто вообще чахнет?! Отвечай, философ!
– Ну, вот это – от неучения. Всегда надо учиться всему тому, чем занимаешься. Ты представляешь столяра, который…
– Которому платят за его работу! А здесь, Гоша, мы платим! Иди ты, философ!
Плохо совладая с гневом, Надюша резко отпустила перекладину. Блок звонко лязгнул грузами. Не обращая внимания на лязг и недоумевающие взгляды остальных посетителей, женщина, сопровождаемая обеспокоенным супругом, подошла к большой фотографии в золоченой рамке, ткнула пальцем в Аскольда, стоящего на первом месте: – Это что, темная лошадка? Неужель не самый лучший?
– Надь, дорогушечка ненаглядная, здесь даже мне видно, что он не самый лучший. Вот, погляди-ка на плечи – они не выгравированы…
– Да, – раздался грустный бас Аскольда за спиной Гоши. – И елочки нету.
– Какой елочки? – не сразу вопросил мужчина, немного поежившийся от Аскольда. – Вы знаете, я конечно против натяжек, поблажек, но я не хочу обвинить вас во взятках, подлизывании и прочая, и прочая. Я знаю, некоторые судьи просто мстят. Ну, политическая месть у них называется. Некоторые просто не видят… Ну, не видят как надо – на фоне стольких лоша… ух! простите…
– Да не тушуйтесь. Правильно. Лошадок. Ездят на нас, кому как удобно.
– То есть, я прав?
– Да. Но здесь тоже не на сто процентов, – Аскольд грустно улыбнулся собеседнику, скользнул довольным взглядом по лицу улыбающейся супруги. Услышав, как кто-то зовет его по имени, глянул в сторону. В дверях стоял Евгений Александрович.
– Ну, приятно вам поез… э-э… потренироваться. Удачи.
Чего так меланхолично улыбается? – подумал Гоша, провожая взглядом атлета. Чем недоволен? Уже который раз чемпион! Уже сколько бабла нахапал, авторитета! И некая моральная усталость. А ведь атлету, судя по лицу, еще нет сорока…
Что Аскольду едва перевалило за тридцать, Гоша не знал – потому что не знал, что лицо бодибилдера заплыло от постоянных анаболиков и не совсем правильного образа жизни, да и физическая усталость, которую можно себе позволить всегда на полную катушку в зале, негативно сказывалась на внутренних органах, а это, в свою очередь – на внешней физиологии.