На этом письмо обрывалось. «А если нужно будет – погибнем за свою страну», «ранен я ещё не был, полон сил и желания вернуться домой», «всё обойдётся, я обещаю», – вспомнились ей разные слова Олега.
– Как ты мог не сдержать обещание?! Как ты мог бросить меня?! – закричала Александра, глядя куда-то в небо, и горько зарыдала.
Глава двадцать шестая.
После известия о смерти князя Олега Александровский дворец притих ещё боле, посерел и будто бы уменьшился. Не слышался теперь тут даже мимолётный смех, музыка или стихи. Никто уже не мог плакать, но и прийти в себя жильцы были не в силах. Хуже всех выражала свою боль Александра, для которой Олег был словно старший брат. Она не просто больше не плакала, княжна не проявляла никаких эмоций по отношению ко всему происходящему в принципе, бродя по замку холодно и апатично, она будто сливалась с серыми стенами замка, превращаясь в призрак, чья бессмертная душа навеки прикована к холодному камню дворца. Хотя она редко выходила из комнаты, которую ей выделили по её собственной просьбе, чтобы находиться больше одной, без княжон, брата, родителей, без кого бы то ни было. Живя затворницей, Александра целую неделю не покидала второго этажа особняка, отказывалась от еды и не делала ничего, кроме отправки писем, которые она писала каждый день, боясь опоздать пообщаться и потерять ещё одного дорогого ей человека, даже не попрощавшись. В своих письмах к Владимиру девочка изливала свою душу: на письме она выражала страшные рыдания, гнев и страх, оставаясь абсолютно бесстрастной наяву. Однако в какой-то момент письма от Владимира перестали приходить в Царское Село, и сердце юной княжны заныло сильнее и яростнее. Каждый шум или шорох извне заставлял Александру нервно вскакивать с перин и подбегать к двери, отворять её и разочаровано видеть, что это лишь Анюша принесла ей еды, или мать пришла, чтобы попробовать поговорить, или отец подошёл, чтобы немного тихо постоять у дубовой преграды, а потом так же тихо, безмолвно уйти. Так прошло дня четыре или, может быть, пять, и Александра начала замечать у себя признаки паранойи: слышать и видеть то, чего не существует. Но двадцатого ноября послышался негромкий, но довольно настойчивый стук. Александра немедленно вскочила с кровати, чтобы скорее открыть дверь; за дверью она нашла Андрея, стоящего слегка улыбаясь. Князь был одет просто: в солдатский китель, какой часто носил Олег и в кожаные сапоги, надетые поверх простых чёрных штанов. Александра, увидев своего брата, ухватила его за запястье и резким движением затянула в свою тёмную комнату.