Возле крепостной ограды на бугорке, осыпанном зеленью первых выбившихся наружу к весеннему солнцу цветов и травинок, сидел Куян, горестно наклонив голову, покусывая ногти на пальцах, кровь сочилась по исцарапанному лицу.
Едигир подошел к нему и опустился рядом на корточки.
-- Что мне делать? -- спросил он тихо. -- Я бы сам давно ушел от вас, но хан Аблат не пускает. Человек не всегда виноват в том, что с ним происходит. Я бежал от врагов, думал среди вас найду друзей, но и тут я никому не нужен. Ты хотел убить меня, так уж лучше бы убил. На, -- обратился он к юноше, вытаскивая из ножен свой собственный нож,-- убей. Я так хочу!
Но парень подскочил, как ужаленный. Попятился от него, испуганно вытаращив глаза.
-- Нет, я не могу убить тебя просто так. Не могу...
-- Совсем недавно мог, а теперь... Что за народ... -- Едигир решительно встал и направился к сторожевой башне.
Едва он подошел к лестнице, как сверху прозвучал повелительный окрик:
-- Эй, тебе нельзя подходить к стене. Хан не велел.
-- Плевал я на вашего хана. Стреляй! Стреляй! -- закричал Едигир.-- А то залезу наверх и сброшу тебя вниз. Стреляй, тебе говорят!
Стражник, не ожидавший такого оборота, начал поспешно натягивать тетиву, а Едигир в исступлении затряс приставную лестницу, пытаясь сбросить ее на землю. Вдруг кто-то схватил его за руки сзади и потащил в сторону от башни.
-- Идем, я помогу тебе, -- услышал он громкий шепот. Обернувшись, увидел Куяна, пытавшегося оттащить его.
-- Чем ты можешь помочь мне? Убить? Так ты не захотел это сделать, когда я попросил. Пусть меня убьют здесь... Пусть...
-- Я помогу тебе бежать, только умоляю, пошли отсюда. Пошли в твою землянку.
-- Ну, хорошо. Пойдем.-- Едигир успокоился и зашагал чуть впереди, даже не взглянув на подбежавших к ним мужчин селения, готовых, судя по всему, прийти на помощь Куяну.
В землянке он бросился на старые овечьи шкуры и в нос ему пахнуло такой кислятиной и затхлостью, что захотелось завыть, закричать во весь голос. Земля со стороны стен отсырела и талые капельки воды медленно сочились, падали на шкуры, скапливались в лужицы на полу. Не было сил смотреть на убогое помещение, в котором ему предстояло провести остаток жизни. Не для того он остался жив, бежал со своей земли, чтобы сидеть в грязной, осклизлой земляной норе.
Его тревога и недовольство передались видно и юноше, который зябко повел плечами, ощутив сырость и затхлость землянки. Он робко подошел к висевшему на бревне колчану Едигира и увидел привязанное сбоку монисто, которое он смастерил в подарок Анисе.