- Ага, честной, - прокашлявшись, сиплым голосом возразил Зубарев. Много ли в вас, ворах, чести осталось?
-- А сколь ни на есть, вся наша, - Яшка воровато зыркнул на Серафимыча, отступил от саней и там, смакуя, выпил вино, сморщил сизый нос, почмокал бескровными губами и потянулся, расхрабрившись, опять же без спроса, за салом.
-- Я вас, лиходеев, семя крапивное, все одно на чистую воду выведу, пыхтел, с трудом ворочаясь, Иван Зубарев, - а то взяли манер купцов обирать, да денежки в карман к себе приворовывать. И ты, Яшка, в том замазан не меньше других, потому меня и страшишься.
- Мое дело - сторона, - ничуть не смутясь, с усмешечкой отвечал Яшка, ты меня словом своим никак обидеть не сможешь. Велено мне с тобой до Тобольска ехать, потому и тут я. А велел бы советник Коротнев чего другое с тобой сотворить, с превеликим удовольствием исполнил бы...
- Мазурик он, твой советник! - с неожиданной яростью выкрикнул вдруг Зубарев, перебивая Яшку. - В остроге ему место, мошеннику! Отпишу в Сенат, и его мигом на дыбу поволокут, а следом и тебя, продувную бестию. Попомнишь мои слова, когда палач тебе под босые пятки огонек подведет, запоешь соловьем, защелкаешь.
- Ой, испужались мы ваших россказней, - вызывающе ответил слегка захмелевший Ерофеич. - Лежи, да молчи, пока цел. А не то, неровен час, не доедешь живым до Тобольска.
- Цыц, - с силой дернул его за рукав вахмистр. - Погрелись и айда дале ехать. Ночь скоро, ночлег найти надобно до темноты.
Яшка тут же замолк, втянул головенку в плечи и лишь глянул с сожалением на бочонок, когда Серафимыч грузно опустился на него. Как только лошадь чуть дернула пристывшие к дороге сани, Яшка криво усмехнулся и пнул кованым сапогом Зубарева в грудь, отчего тот съехал по соломе вниз и, не удержавшись, скатился на дорогу. Вахмистр тем временем, не замечая происходящего сзади него, подхлестнул лошаденку, и вскоре сани скрылись за ближайшим поворотом, оставив Ивана лежать одного со связанными руками, уткнувшись лицом в снег, посреди зимнего сибирского тракта.
Набившийся в рот снег помешал Ивану закричать и пока он, тяжело отдуваясь, поднялся на ноги, откашлялся, запоздало закричал, до него донесся лишь удаляющийся перезвон бубенцов, да крик возницы, подгоняющего уставшую лошадь. Чертыхнувшись, понял, что оказался и вовсе в безвыходном положении: со связанными руками и вдалеке от ближайшей деревни. К тому же при падении с него слетела шапка, а самостоятельно надеть ее на голову он вряд ли сможет. Присев на корточки, Иван подхватил шапку пальцами правой руки и, зажав ее в горсть, медленно побрел по зимнику вслед за скрывшимися из виду санями.