… Фотосессия действительно была.
Иван отработал ее на каком-то втором дыхании – пожилой фотограф, рядом с которым стоял сам Маэстро и руководил съемкой, очень Ивана хвалил: «Ифан» прекрасно знал свои удачные ракурсы (не зря он экспериментировал с самим собой, зеркалом и фотоаппаратом!), лучше опытных моделей понимал, где свет, как выгоднее показать одежду и в какую сторону при этом смотреть.
Джерматти при этом изучал его так пристально, словно прикидывал на должность собственного заместителя.
Андре снимали отдельно. В отличие от других, снимаемых по очереди и делавших по десятку кадров, у него была полноценная персональная фотосессия: уже успел закончиться фотосет для всех мальчиков и девочек, а Андре все снимали, снимали, переодевали, меняли головные уборы… Иван устроился неподалеку и расслабленно вытянул ноги: ему хотелось спать. Уснуть прямо здесь, прямо на этом стуле, в обнимку со своей сумкой.
Усталость была совсем иного рода, не такой, как после спектакля, не такой, как после репетиции в театре… это была какая-то другая усталость – усталость куклы, которую одевали и раздевали туда-сюда, перемещали по подиуму, ставили в разные места, сгибали и разгибали руки-ноги без всякого смысла… бессмысленность – вот то определение, которые бы дал Иван всем своим сегодняшним действиям.
Несмотря на то, что он безумно уважал работу и дизайнеров, и администраторов, и моделей, он не мог найти в этой работе смысл. Когда он играл в театре, он знал: каждая пьеса несет в себе некий смысловой посыл. Зритель, приходя в театр, получает дозу информации. Даже если ему не понравилось, он все равно думает – о самом спектакле, о том, что ему хотели сказать, о том, что изначально было заложено и что получилось в итоге… зритель размышляет. Приходит к каким-то выводам для себя – чаще всего, это выводы очень далеки и от театра, и от пьесы, они у каждого глубоко личные и свои, но это и есть итог, смысл работы актера.
А здесь… люди придут посмотреть, как ходят мальчики и девочки. Ходят в красивых тряпках. Просто ходят. И люди смотрят не на мальчиков и девочек, они смотрят на вещи, которые на них надеты. Ходячие вешалки – это как-то … бессмысленно и неинтересно. Трудно, выматывающе, но… ничего не несет в себе. Идет в этом пиджаке мальчик Ваня или мальчик Петя – зрителю все равно. И зритель после показа ни о чем не задумается, даже на полминуты не захочет искать смысл жизни или думать о каких-то поступках людей. Он посмотрит показ и пойдет на фуршет с бокалом шампанского. Ну и зачем…?