Пока Иван возился и тестировал свои настройки, вокруг него сконцентрировались остальные фотографы, которых Иван так бесцеремонно растолкал. Они косились на несносного хама, но ничего не говорили – либо видели вчера Ивана на подиуме, либо просто не считали нужным скандалить.
То, что к площадке подходит какая-то знаменитость, Иван понял по громкому гулу соседей, их обернувшимся зашелестевшим камерам и всеобщему оживлению.
Сам он оборачиваться боялся: у него словно морозом свело шею, затылок и спину. Он до такой степени боялся встретиться глазами с Андре, что чуть было не бросился бежать – но вовремя вцепился в штатив с фотоаппаратом, который и вернул его к реальности.
Засверкали вспышки. Андре, не останавливаясь, на бегу послал всем воздушные поцелуи и порхнул за стол – легкий, воздушный, небесный.
Ивану показалось, что сегодня Андре был еще красивее, и у него внутри все скрутилось в комок от боли: что я наделал… что я наделал… как это исправить? Как мне его вернуть? Как изменить?
А Андре не смотрел в зал. Он с ослепительной улыбкой поприветствовал каких-то важных дяденек, восседавших под баннером известного телеканала, помахал рукой подходящему Маэстро и привстал, целуя того в щеку.
Он был таким же, как всегда. И чем шире он улыбался, тем кровавее и темнее раздирались внутри Ивана клочья: он никогда не возвращается к тем, кто убежал, крутилось у него в голове. Он никогда не дает второго шанса. Он никогда… никогда… ни-ког-да…
Наконец, расселись по своим местам гости, журналисты приготовились… и вопросы посыпались, как из ящика Пандоры.
Иван, каким-то нечеловеческим усилием собрав себя в кулак, начал фотографировать: он снимал одного Андре, пару раз – для приличия – направив объектив и на Джерматти, и на именитых гостей, но по две фотографии – вполне достаточно, решил он и вернулся к Андре.
Джерматти ответил на какие-то стандартные вопросы про творческие планы и основную мысль показываемой коллекции, гости высказали свои предположения о показываемых творениях маэстро, и журналисты перешли к вопросам вне протокола. Первый же вопрос до такой степени огорошил Ивана, что он даже обернулся посмотреть: кто это спросил?
– Андре, скажите, на показах, площадках и в клубах в какой туалет вы ходите – в мужской или женский?
По толпе остальных прошел легкий шепоток и усмешки – вероятно, не одному Ивану показался странным этот вопрос. Гости, Джерматти и сам Андре на пару секунд потеряли дар речи, переглянулись… затем Андре быстро взял себя в руки и обаятельно улыбнулся журналистке: