– Ты можешь поспать. Я разбужу тебя.
Она развернулась ко мне и замерла.
– Очень жаль, – вдруг невпопад сказала Татьяна, – что тут нет окна. Я люблю большие окна, через которые льётся утренний свет. Он напоминает о том, что в этой жизни хорошее обязательно возьмёт верх.
Когда она говорила об этом, её лицо словно озарилось теми самыми солнечными мягкими лучами, которые были так любимы ею.
Тут моя гостья подползла ближе ко мне и, положив голову на согнутый локоть, стала смотреть на меня.
– Ты правда разбудишь меня? – спросила она, видимо, чувствуя, как веки начинают тяжелеть.
Я посмотрел на часы на прикроватной тумбочке.
– Тебе осталось всего полчаса. Нет смысла.
– Вот так всегда, – вздохнула она. И я увидел, как она в одно мгновение пережила весь следующий день, неделю, месяц: заботы, дела, проблемы, вопросы. Между бровями появилась складка, которая невероятно испортила её милое лицо. Эта метаморфоза была неожиданной и резкой. Я погладил ей лоб, чтобы убрать эту складку. Татьяна, поднялась на локте и уткнулась в мою ладонь. Поцеловала её.
Я решил, что это можно счесть за белый флаг.
– Иди ко мне, – шёпотом позвал я. – Иди.
Она колебалась секунду, затем подвинулась и уткнулась мне в шею.
– Ты слишком красив для меня, – послышался её сонный голос. – Ты точно этого хочешь?
Вдруг мне стало сложно дать ответ. Момент, когда я готов был дать утвердительный ответ, даже не появился, несмотря на мою готовность выполнить её желание. И мог ли я отказаться? Что бы я не думал о своей работе, она заплатила за время со мной. За меня. Так? Почему я колеблюсь? Почему я считаю, что у меня есть выбор?
Видя моё замешательство, она улыбнулась и откинулась на подушки.
– Как же хорошо просто лежать.
И это было абсолютно искренне.
Я дотянулся до её волос и стал гладить их.
Она закрыла глаза и почти тут же уснула.
Мне было ужасно жаль будить её потом, но это значило бы дополнительные расходы, а я не хотел доставлять ей такие неудобства.
Мы попрощались словно навсегда и в этот раз. Но теперь я был уверен, что она придёт снова. И мне было неловко за свои мысли, но я стал ждать этого.
Она пришла почти через месяц. Опоздала.
Я принял душ и ждал её в «нашей» комнате. Татьяна пришла спустя минут 20 после начала отсчёта времени.
Даже в тусклом свете коридора было видно, как она бледна. Бардовое платье-футляр выгодно подчёркивало её формы, я не мог не оценить это. Но взгляд был затравленным, испуганным.
Она села в кресло и сложила руки на колени, пытаясь унять крупную дрожь.
Я сел перед ней на колени, взял руки в свои. Они были холодные как лёд.