Лука заспорил со мной:
– Вот, например, Юра Гагарин там был. И когда он домой после полета вернулся, то сказал всем: «Я летал в космос, но бога там не видел». Не помню, как там было в точности, но примерно как-то так, я читал.
– Просто у каждого свой бог, вот и все, – ответила я. – Для Юры это, может быть, был Циолковский. Или Белка со Стрелкой вместе взятые. Или карандаш, которым он писал там в бортовом журнале. Вы ведь в курсе? Американцы десятки лет бились, чтобы изобрести ручку, пишущую в невесомости, а наши космонавты всю жизнь карандашом пользуются…
– Знаете, – мои рассуждения прервал ранее молчавший Ваня, – я все-таки думаю, что святые – это те, кто побывал в космосе и сошел там с ума.
Все замолчали.
И молчали бы еще долго, потому что нас отпустило, и как будто свинцовая плита придавила тело каждого из нас.
Но Лука нарушил тишину и крикнул:
– Эй, Иисус! Слышь, малой!
Мальчик повернулся к нам.
– Мы хавать хотим. Давай, может, замутишь нам чудо? А, малыш?
Иисус ничего не отвечал, только смотрел на нас снизу вверх.
Лука, а за ним и Ваня с Андреем, стали не спеша спускаться с цистерны по скользким металлическим ступеням. Спустившись, они обступили несчастного ребенка. Ваня достал из кармана неизвестно сколько пролежавший там маленький сухарик, какими обычный российский гражданин так любит закусывать пиво, и покрутил им перед носом у Иисуса.
– Охерел что ль заначки делать? – шутливо огрызнулся Андрей. – Дай сюда, я его сейчас съем.
– Руки убери. Я хочу пацану показать, чтобы он нам таких же сделал побольше.
Малыш, поняв, что от него требуется, засунул грязную ручку себе в карман и извлек оттуда точно такой же сухарик.
– Ну-у-у, – разочарованно протянул Ваня, принимая сухарик из рук мальчика.
А Иисус, беззубо улыбнувшись, поместил теперь обе руки в карманы, и достал уже две пригоршни сухарей.
Парни жадно протянули к ним руки, практически отняли сухарики у мальчика и начали жадно жевать. Иисус достал еще две пригоршни, побольше, и те так же очутились во ртах у моих друзей.
Не знаю, сколько прошло времени, а сухари не иссякали. Иисус видел перед собой страждущих, и он считал своим долгом накормить их хлебом. Он все вкладывал и вкладывал сухари в руки парней, а те уже давились, не успевая проглатывать сухие и острые кусочки. Андрей зашелся в страшном кашле, Лука тоже, а Ваня, хоть его руки и рот уже больше ничего не вмещали, все еще умудрялся принимать от малыша новые горсти еды.
– Иисус, хватит! – закричала я с цистерны. – Не видишь, она давятся твоими чудесами?! Лучше дай им воды!