Бодрая мысль не помогла, и она наконец расплакалась. Завернувшись в одеяло, она горько плакала до тех пор, пока не уснула.
А когда сон надвинулся на неё, как живая тьма за окном, она увидела их. В этом сне город также, как и в реальности, накрыла ночь, но теперь она видела кое-что еще. Огромные животные бродили по городу. Силуэты были четкими, и она с легкостью узнала крокодила, обезьяну и медведя. Вдалеке медленно покачивалась на коротких лапах черепаха, вытягивая похожую на змеиную голову. Они все двигались неспешно, проходя сквозь дома и словно не замечая этого. Прямо через них ехали автомобили и спешили припозднившиеся люди. Никто не видел этих существ, возвышающихся над городом как будто он был всего лишь крошечной моделью самого себя… дурацкий сон.
Соня проснулась и глянула на часы, чтобы убедиться, что еще глубокая ночь. Она поднялась с кровати и прошлепала на кухню, чтобы налить себе воды, да так и застыла у окна. Мгновения, когда она еще находилась между сном и явью, хватило, чтобы она увидела огромный силуэт четвероногого остроносого животного. Но стоило ей моргнуть и потрясти головой, отгоняя остатки сна, как оказалось, что это всего лишь тени так причудливо расположились на домах и вдоль улицы.
– Это всё сны и дурацкие разговоры перед сном, – проворчала Соня вслух. На голос прибежал Висасуалий, он же Промокашка и с разбегу зарылся мордой в корм. Это бодрое похрустывание окончательно избавило Соню от мрачных иллюзий, и никаких силуэтов она больше не видела, хотя еще долго всматривалась в темноту за окном.
Когда она снова забралась в постель, котенок расположился рядом, прижался теплым боком и привычно затарахтел, погружая Соню в крепкий сон без сновидений.
Проснулась она довольно рано и с неожиданно непомятым лицом. Только пятно расползлось до подбородка и измазало губы. На губах фиолетовый цвет чернильной болезни стал настолько насыщенно-темным, что казался черным.
– Чудненько, – буркнула Соня, разглядывая себя в зеркале. – Теперь точно никто целоваться не полезет. Очень удобно.
Она собрала сумку в школу, позавтракала и накормила котенка, и всё ещё успевала вовремя. Удивительно, как сложно оказалось бунтовать, когда мамы больше не было рядом. Соня еще с минуту размышляла, не остаться ли дома перед телевизором, но потом сообразила, что Радик может решить, будто она не пришла из-за него, и решила не доставлять ему такого удовольствия.
И только зайдя на школьный двор и упершись взглядом в кальмаров, она поняла, что Радик – не единственный, кто ждал её в школе.