И этот ужас, который испытывал и Суббота, и Эдик, он обошел её стороной, и Соня даже не предполагала, каким благом может стать беспричинный страх. Теперь она ощущала изменения куда четче, ведь её не беспокоил ожидающий зверь. Её ничего не беспокоило.
Спокойно, будто собираясь не умереть, а поехать в гости, Соня написала записку спящему за закрытой дверью её бывшей комнаты Радику. Насыпала довольно заурчавшему от питания не по графику Висасуалию.
Оделась, пусть и знала, что скоро вся эта одежда неопрятным комом ляжет на землю, и всё равно позволила себе одеться получше, заплела отросшие за это время волосы – с момента, как на щеке появилось пятно, она ни разу не была у парикмахера. И тут же разозлилась на себя – разве она не должна перед смертью думать о родных и друзьях, о том, чего больше никогда не увидит, а не о парикмахере?
После этих мыслей наконец пришел страх, и она с облегчением пустила его в себя. Тело словно немело и переставало чувствоваться, и Соня поспешила на улицу, чтобы не умирать вот так, в квартире. В отличие от Эдика, она хотела встретить страх лицом к лицу. И для этого ей не нужны были зрители, так что она без особого труда справилась с последним жалким порывом разбудить Радика и позвать с собой.
И она не пожалела об этом. Отвлекаясь на Радика, она вряд ли бы смогла бы в полной мере оценить свое новое зрение. Или зрение осталось прежним, просто она стала другой?
Чем меньше оставалось её самой, тем более выпуклым и живым становился город. Его краски, запахи и даже формы становились настолько яркими, что Соне сделалось физически больно. А потом она поняла, что этот новый, выпуклый город куда более живой, чем привычный ей.
Над домами возвышались огромные прозрачно-синие звери, слабо поблескивали одинокие фигурки прохожих. Носимые невидимым ветром, летали ошметки такого же белесого цвета. Словно легкие полиэтиленовые пакеты или смятые листы бумаги.
Соня почувствовала, как одежда стала слишком тяжелой и чужеродной для неё и наконец соскользнула на асфальт. Правда при этом её уже почти прозрачно-белесое тело осталось точь-в-точь также одето в невесомые тряпки.
Она огляделась. Мир вокруг жил, и никто не интересовался ею. Никто не глядел страшными желтыми глазами, не спешил сожрать.
Окно в её квартире распахнулось, на этот звук Соня оглянулась и увидела высунувшегося по пояс Радика.
– Соня! – крикнул он с отчаянием.
– Свалишься же! – крикнула ему в ответ Соня, но он не ответил. Его лицо искривилось в болезненной гримасе, и он исчез за окном.
«Не видит!», – сообразила девушка. Она снова огляделась, уже совсем другим взглядом оценивая мир вокруг. И обнаружила, что ошибалась. Ей только показалось, будто всем в этом новом мире не было до неё никакого дела. Пока она отвлекалась на Радика, к ней неторопливо приближался медведь. Его небольшая по сравнению с грузным телом голова возвышалась над крышами, огромные лапы запросто могли раздавить автомобиль, если бы это существо вообще имело вес в реальном мире.